– Кто-то уже проходил здесь! – сообщила Кавалерия. – Совсем недавно. До нас.

– Тилль, – не то спросил, не то утвердительно сказал Долбушин. – Раздобыл где-то закладку с подходящим даром. Может, у шныров отнял когда-то. Без закладки Тилль не прошел бы все этажи…

– А растворенный?

– Растворенный растворенным, но и закладка не помешает. Я Тилля знаю.

К ним подошла Яра. Настроение у нее стремительно портилось. Опять наплывали тревожные мысли. Она начала понимать про Ула всякие грустные вещи. Он бросит ее с сыном где-нибудь там, потому что давно не любит. Ему на них наплевать. Как-то ночью она попросила его переодеть ребенка, а он так заскрипел на нее зубами… Кавалерия, как-то угадав мысли Яры на ее лице, поймала ее за локоть и, показывая на стены, прошептала:

– Не раздувай!

– Чего «не раздувай»?

– Не знаю, что ты раздуваешь, но не раздувай. Водоросли опять отрастают. Почувствовали, что огня больше нет. Надо поскорее уходить отсюда.

Стены подвала зеленели, сгущались, оживали. И вместе с ними оживали подозрения. Долбушин вновь начал омрачаться своими «если», Боброк и Сухан косились друг на друга все более враждебно.

И тут Яра увидела это. Оно передвигалось по полу короткими шаткими рывками, переставляя крошечные ломкие лапки. Первой мыслью Яры было, что это крупный паук. Она отскочила, подавив визг, но потом вгляделась… Нет, не паук! По выщербленному бетонному полу брело крошечное деревце. Оно деловито огибало препятствия, перебиралось через выбоины, а в спорных случаях, когда можно было и обогнуть, и перешагнуть, на короткое время останавливалось и размышляло. Деревце ступало на корнях, которые поочередно переставляло, как насекомое переставляет лапки. Были у него корни опорные, относительно толстые и крепкие, и существовал еще один корень, тонкий, длинный, которым оно прощупывало пространство вокруг. Если отыскивало капельку влаги, то подходило и втягивало ее в себя.

Что-то было в этом деревце такое, что сразу изымало его из мертвого мира эльбов. Живое, не сомневающееся, счастливое. Вонь болота ему не вредила. Деревце не принимало враждебных мыслей, а спокойно впитывало капельки воды, натекавшей с потолка.

Яра, наклонившись и придерживая спинку Ильи, осторожно кралась за деревцем. Деревце не боялось ее, не оборачивалось…

«Я брежу! Как оно обернется? У него ни головы, ни глаз! Вот уж антропоморфизм! Все равно что сказать «дождик заплакал» или «солнышко улыбнулось»!» – одернула себя Яра.

Вскоре стало ясно, что деревце движется не хаотично, а направляется к той меняющейся двери.

– Оно из Межгрядья! – сказала Яра, дрожа. – Понимаете, что это значит?

– Что отсюда можно напрямую попасть туда! – ответила Кавалерия.

– Во всяком случае, дереву, – трезво заметил Долбушин, предпочитающий фиксировать лишь доказанные факты.

Деревце продолжало уверенно продвигаться к двери. Оно не замедлялось, не сомневалось, не боялось, не удивлялось – все это не про деревья. Оно просто направлялось куда ему было надо.

– Пойдем за ним! Быстрее! Ул, где ты? – торопливо крикнула Яра, и сразу у нее исчезли все сомнения. Да и колебаться было некогда. Деревце отделяли от стены считаные метры.

– А если оно ошибется? – спросила Кавалерия.

– Нет, – Яра вгляделась в решительные перемещения деревца. – Это люди ошибаются. В подвале нет света. Значит, за светом – туда, за водой – сюда. Думаю, оно часто здесь шмыгает.

Ул уже стоял у стены, рассматривая меняющиеся двери, и, шевеля губами, что-то подсчитывал.

– У нас примерно две секунды на проход. Иногда даже меньше. Надо сразу, рывком!

Деревце добралось до стены и остановилось, почти касаясь ее. Его тонкий исследующий корень замер в воздухе. Едва появлялась очередная дверь, как оно просовывало внутрь корень и спустя мгновение отдергивало его. И всякий раз кончик корня оказывался или закопчен, или срезан словно бритвой. Это означало, что за дверью дерева не ждут и настаивать не стоит. Каждая ошибка стоила дереву примерно полсантиметра корня, но его это не смущало.

– Корень отрастет, чудо былиин! А вот наши пальцы вряд ли. Так что их лучше не совать! – сказал Ул.

Он взял Яру под локти, развернул и осторожно прижал к себе. Илья оказался зажат между отцом и матерью, как сыр между кусками хлеба в сэндвиче. Спустя несколько мгновений, нашарив корнем то, что ему было нужно, деревце скользнуло в широкую щель между досками очередной двери и исчезло. Это была разболтанная, с большими зазорами дверь, похожая на дверь сарая.

Ул рванул дверь на себя. Дверь открывалась от себя. Ошибка стоила Улу секунды. Понимая, что иначе не успеть, он крепче прижал к себе Яру и, защищая ее своим плотно сбитым телом, ринулся вперед. За ними успел броситься Долбушин – и все. Дверь сменилась.

– Я эту дверь запомнил! В следующий раз пройдем! – прогудел Рома.

Однако план не сработал. Уже следующая дверь застыла неподвижно, и была она скучная, тяжелая, обитая жестью.

Когда Ул и Яра поднялись на ноги, то обнаружили, что вокруг все изменилось. Потолок и стены исчезли. Под ногами лежал твердый глинистый песок. В песке во множестве зияли дыры, над которыми воздух шевелился и лучи света искажались, как это бывает над потухающим костром. Приближаться к дырам ни Улу, ни Яре не хотелось. Они чувствовали, что дыры таят опасность и как-то связаны с болотом.

Между дырами сквозь слежавшийся песок пробивалась трава, и была она легкая, нездешняя, похожая на ковыль. Другие растения, отдаленно напоминающие орхидеи, с широкими, как паруса, нижними листьями и бугристыми корнями, летали по воздуху. Если они оказывались над дырой – дыра проглатывала их. Но если дыра была не из самых крупных – слышался хлопок, и песок вокруг стягивался. Растение же летело дальше.

– А где Долбушин? Он же тоже прыгнул? – спросила Яра.

Ул осмотрелся. Долбушина рядом с ними не было.

– Не знаю… Он позже вошел. Может, дальше где-то его выбросило?

Яра расстегнула «кенгуру» и проверила, как там Илья. Малыш, причмокивая, сосал пластиковый страховочный карабинчик на «кенгуру». Судя по всему, чувствовал он себя неплохо. Зато Ул уже вовсю пыхтел, вытирая со лба выступивший пот.

– Надышался болотом, и вот выпаривает, чудо былиин… – виновато признался он Яре.

– Мы в Межгрядье? Без нырка? Без пегов? Без болота?

– Ну в болоте-то, пожалуй, мы побывали, – заметил Ул. – Вся эта многоэтажка, по сути, была одно сплошное болото. И все эти дыры с ним связаны. Вон, сосут как пылесос.

Ул отодвинул Яру от крупной дыры, которая из-за внезапного провала изменила форму и из круглой сделалась овальной. Недалеко от них были скалы – стершиеся, составленные из осыпавшихся, наползших друг на друга валунов. Когда-то вся эта масса единомоментно, в виде раскаленной лавы, выдвинулась из земли, остыла и со временем потрескалась. Кратер заполнился водой. Проход между валунами был не виден, но Ул надеялся, что он есть.

– Идем!