Стояла середина июля, и было очень жарко, когда мы прибыли в Эмону, столицу провинции Прибрежный Норик. Эмона – очень древний город: известно, что его основал еще аргонавт Ясон, и, должно быть, весной и осенью это исключительно милое местечко. Эмона располагается на берегах Савуса, и мне особенно запомнился высокий одинокий холм, с вершины которого можно полюбоваться великолепным видом далеких Юлийских Альп, а также и других, более близких гор. Однако остальная часть города находится в низине, сам он окружен болотистой равниной, которая летом выделяет нездоровые миазмы и порождает целые тучи насекомых.
Эмона – это единственная в окрестностях возвышенность, увенчанная крепостью, почти такой же огромной и грозной, как монетный двор в Сисции. Ее жители наверняка тоже не преминули бы укрыться там, прихватив все свои ценности и имущество, но, очевидно, какие-то путешественники опередили нашу неторопливо двигающуюся армию и рассказали им о печальном опыте Сисции. Таким образом, в Эмоне нам беспрепятственно, не оказав сопротивления, позволили войти внутрь и не только безропотно снабдили войско провизией, но и предложили развлечения. Всего тут было в изобилии – включая термы, lupanar, вина и noctiluca. Однако нам досталось не так уж много золота и других драгоценностей, потому что еще давным-давно город опустошили наши родичи, визиготы Алариха, а позднее – гунны Аттилы, после чего Эмона так и не смогла обрести своего прежнего богатства и роскоши.
Теодорих, Фридерих и старшие офицеры, включая меня, поселились в крепости на холме и там чувствовали себя довольно уютно. Остальным повезло меньше: мало радости жить среди отвратительных испарений низины, но Теодорих, что называется, выбрал из двух зол меньшее. Остаток пути пролегал примерно по такой же низине, и он рассудил, что будет лучше позволить армии переждать некоторое время в лагере у Эмоны, чем предпринимать утомительное путешествие в летний зной. Поэтому мы оставались там примерно месяц, ожидая, пока спадет жара. Но погода так и не изменилась к лучшему, тогда как гнилая дымка болот сделала свое дело: начались болезни и ссоры, росло недовольство. Наконец волей-неволей Теодориху пришлось отдать приказ сниматься и двигаться дальше.
Таким образом, мы покинули болотистую местность, что уже было благом, но погода оставалась все такой же невыносимо жаркой и сырой. И хотя одного этого было вполне достаточно, чтобы сделать путешествие ужасным, вскоре мы обнаружили вдобавок, что движемся по какой-то чрезвычайно странной и уродливой земле. Местные жители называли ее словом «карст», и карст этот, скажу вам, сущее наказание! Бо́льшую часть почвы здесь составляет обнаженный известняк, калечащий ноги людей и копыта лошадей. Хуже всего, что он накаляется на солнце и затем отдает этот жар, так что земля здесь в два раза горячей любой другой. Самое странное, что этот карст повсюду изрыт подземными водами. За прошедшие столетия подземные реки вымыли целые пещеры и каверны, которые обвалились, оставив на поверхности известняка оспины и воронки самой разной величины – от размером с амфитеатр и до впадин такой глубины, что там легко мог бы поместиться целый город. Веками на дне этих воронок накапливался ил, и именно там селились местные жители, основывая свои странной формы, округлые или овальные, фермы. Если заглянуть в такую воронку, то можно увидеть реку, которая ее создала, появившись с одной стороны и исчезнув с другой, снова уйдя под землю.
Через некоторое время, thags Guth, мы наконец-то снова подошли к нормальной реке Изонцо, которая текла по поверхности земли и по весьма приятной местности, с настоящей почвой, зеленью и цветами. Поэтому, оказавшись там, мы испытали настоящее облегчение и радость, несмотря на то что на противоположном берегу этой реки, где уже начиналась италийская провинция Венеция, нас ожидал сильный противник – многочисленные легионы Одоакра, которые намеревались вступить с Теодорихом в сражение, дабы остановить нас и уничтожить.
4
Разведчики, которых Теодорих выслал вперед, первыми увидели войска Одоакра, защищавшие границу Венеции.
Они доложили, что передовые части неприятеля размещены на значительном пространстве – от Триестского залива, где река Изонцо впадает в Адриатическое море, на севере и до подножия Юлийских Альп, откуда эта река берет свое начало на юге. Когда optio, возглавлявший отряд разведчиков, заговорил, то в его голосе были слышны нотки благоговейного трепета:
– Король Теодорих, похоже, вражеским войскам несть числа. Они растянуты почти на четыре мили вдоль западного берега реки. Больше всего их, естественно, на противоположном конце единственного моста, что перекинут через Изонцо, как раз напротив нашего авангарда.
– Всё как я и ожидал, – произнес Теодорих совершенно спокойно. – Не забывай, что у Одоакра было в избытке времени, чтобы собрать своих людей. А как еще он использовал это время, optio? Наверное, хорошо продумал оборону?
– Да нет, похоже, наши враги просто полагаются на численный перевес, – сказал разведчик. – Они не построили ничего особенно прочного, лишь разбили самые обычные временные лагеря вдоль реки. Шатры для ночлега, навесы для провианта, загоны для лошадей, оружейные палатки, кузницы, полевые кухни, свинарники и загоны для свиней и овец, которых римляне покупают для еды, – словом, все как всегда. Мы не обнаружили никаких специально построенных стен, баррикад или сооружений.
Теодорих кивнул:
– Одоакр правильно рассудил, что его войскам предстоит жестокая рукопашная схватка, так что войска должны оставаться легкими и подвижными. А как насчет берегов, optio?
– От самого залива и до подножий гор весь берег такой же, как и здесь, он отличается только на той стороне реки. Римляне очистили побережье от деревьев примерно на четверть мили вглубь. Но вот с какой целью они это сделали: для того, чтобы разбить там лагерь, чтобы им было легче передвигаться, когда начнется сражение, или просто заготовили топливо для лагерных костров, – я не могу сказать.
– А на этой стороне лес остался? На нашем берегу они его не рубили?
– Нет, король Теодорих, здесь все как прежде. Хотя, как ты сам сказал, у них было в избытке времени, чтобы очистить и этот берег, если бы они захотели. Возможно, Одоакр считает, что деревья помешают тебе разместить свои собственные войска.
Теодорих снова кивнул:
– Что-нибудь еще, optio?
– Да, мы заметили еще кое-что, о чем следует сообщить. – Командир разведчиков встал на колени, чтобы нарисовать палочкой на грязи две параллельные линии, означавшие берега реки. Отметив место, где мы находились, он сказал: – На возвышенности к северу отсюда римляне построили две сигнальные платформы. Огонь или дым будет виден вниз по реке.
– Платформы? – уточнил Теодорих. – Не башни?
– Нет, платформы. – Optio нарисовал два маленьких квадратика в верховьях. – Примерно вот здесь. Не слишком высокие или прочные платформы, и расстояние между ними не очень большое.
– Так-так, – произнес Теодорих. – С
