Пока я снимала в прихожей пальто и сапоги, в голову пробралась шальная мысль. Как все будет сейчас? Безумно, дико, страстно? Или наоборот – мягко, неторопливо, сначала душ по очереди, потом в спальню - почти по-супружески? Первый раз – все на ощупь, наугад. Как сапер по минному полю.

Я прислонилась к стене и смотрела на Алеша из-под опущенных ресниц. В горле пересохло, словно влага со всего тела стекла вниз, насквозь пропитав и без того скользкий белый шелк. Он подошел ко мне вплотную, расстегнул верхнюю пуговицу блузки и коснулся губами открывшейся ложбинки. Я запрокинула голову, Алеш поцеловал ямочку под горлом и снова опустился к груди, медленно расстегивая остальные пуговицы. Короткими поцелуями пробежал по животу, до пояса юбки, и вдруг неожиданно подхватил на руки.

Опустив меня на кровать в спальне, он быстро расстегнул рубашку, бросил ее на спинку кресла.

- Можно… свет зажечь? – решившись, попросила я.

- Ты уверена?

- Да!

Алеш включил бра над кроватью и прикрутил яркость так, чтобы можно было видеть все, но свет не бил в глаза. Он медленно раздевал меня, и я улыбалась, растворяясь в горячих прикосновениях пальцев, которые словно проникали сквозь кожу. Его губы мягко притронулись к шраму, я вздрогнула, но тут же расслабилась.

Неважно…

Когда на мне осталась лишь белая полоска стрингов, он быстро разделся сам, и я жадно следила за его движениями. Десять лет назад, в двадцать пять, он был еще по-юношески гибким, стройным, легким. Сейчас передо мной стоял обнаженный мужчина в самом расцвете сил и красоты – ничего лишнего и все, о чем можно грезить в жарких фантазиях.

- Как мне нравится на тебя смотреть, - прошептала я.

- Только смотреть? – усмехнулся Алеш.

- Пока еще не знаю, - я облизнула пересохшие губы и положила ладони на его бедра – узкие, с впадинками, которые всегда действовали на меня возбуждающе.

Он встал на колени рядом со мной и, глядя в глаза, провел ладонями по ногам, от ступней до влажного белого шелка. Пальцы пробрались под кружево. Я завороженно следила за их плавными движениями – как они появлялись, скользили по шелку, обрисовывая магический треугольник, и снова прятались, каждый раз погружаясь глубже, разыскивая все новые чувствительные точки.

Одно резкое движение – и на мне уже не было ничего. Стряхнув с лодыжек стринги, Алеш развел мои ноги. Наклонился, касаясь губами, проникая языком туда, где только что были его пальцы. Я поскуливала, как щенок, гладя его волосы, шею, плечи.

- Подожди, - взмолилась я. – И уже и так почти… Я больше не могу! Я хочу тебя… с тобой!

- Минутку, - он потянулся к ящику тумбочки.

Я повернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.

Горячая тяжесть мужского тела, пряный свежий запах – как морская вода. Влажное тепло дыхания на шее. Напряженная твердая плоть, властно, сильно проникающая внутрь, заполняющая мое тело до краев. Оно отзывалось на каждое движение такой острой волной наслаждения, какого мне никогда еще не приходилось испытывать. Мир сжался до размеров этой комнаты, до очертаний наших тел, сплетенных в самом тесном объятии. По ту сторону не было ничего, одна сплошная черная пустота, как будто вселенная оказалась внутри нас.

Ладони Алеша вдруг очутились под моей грудью, и она легла в них так уютно, как будто была создана специально для них.

А может, так и было задумано? Может, и правда – я для него, а он для меня? Несмотря на те ошибки, которые мы сделали. Несмотря на годы, проведенные с другими.

Он ласкал мои сжавшиеся в горошины соски, и от его пальцев словно пробегали электрические разряды, заставлявшие мое тело содрогаться в коротких сладких судорогах. Я стонала и кусала губы, оттягивая уже близкий момент, когда они сольются в одну – мощную, захватывающую целиком, до последней клеточки.

Я знала, что в момент самого острого наслаждения не смогу удержаться и закрою глаза, ослепленная яркой вспышкой, идущей из самой глубины женского естества. Но перед этим мне хотелось видеть лицо Алеша, встретиться с ним взглядом. Мне даже не пришлось ничего говорить, достаточно было одного жеста – и он понял меня. Приподнялся, лег на спину, и я легко опустилась на него сверху, сжимая ступнями его бедра.

- Анна… - прошептал он, но я наклонилась и поцелуем закрыла его рот.

Мой язык раздвинул его губы, лаская их изнутри, пробрался между зубами, встретился с его языком. Карие глаза Алеша, сейчас почти черные от страсти, были так близко от моих. Я сжала его плечи и наклонилась низко, касаясь грудью, прижимаясь всем телом, ускоряя темп. Он дышал все чаще и тяжелее, его руки судорожно сжимали мои ягодицы. И я как будто оттолкнулась от края пропасти и полетела в бездну, навстречу обжигающему пламени, в котором мы встретились, растворяясь друг в друге.

- Я люблю тебя! – задыхаясь, прошептал Алеш, и я ответила:

- И я люблю тебя!

А потом вдруг откуда-то проступил мир, как изображение на фотобумаге, опущенной в проявитель. И я лежала, положив голову ему на грудь, пытаясь оттянуть тот миг, когда мы снова станем двумя отдельными существами…

- Ради этого стоило ждать десять лет, - сказал Алеш, когда, ближе к утру, мы лежали, пресытившись друг другом, но все равно не насытившись. Как объевшийся ребенок жадно смотрит на целый торт.

- А ведь мы могли об этом никогда и не узнать, - я потерлась носом о его плечо.

- Ты еще не уехала, а я уже скучаю по тебе. Буду ждать, когда ты вернешься.

- У нас пять дней впереди… - пробормотала я, проваливаясь в сон. Впервые за столько времени спокойный и счастливый.

14.

Проснулась я одна. Ну вот…

Впрочем, небольшое разочарование компенсировал волшебный аромат, который просачивался сквозь закрытую дверь спальни: кофе и горячая выпечка. Так пахнут жемлички – маленькие круглые булочки с крупной солью и тмином, если их подогреть в тостере. А если разрезать пополам и положить в середину тоненький, как бумага, ломтик шунки – ветчины… Как говорит мама, ум отожрешь.

Черт, Алеш, я тебя уже боюсь. Я тебе не рассказывала, что люблю их. Как ты догадался?

Потянувшись, я перекатилась на живот и улеглась по диагонали. Уткнулась носом в подушку Алеша, вдыхая его запах, от которого по телу побежала уже знакомая волна: тепло и будоражащий холодок одновременно. Неужели еще вчера мне было страшно и я сомневалась, будет ли все хорошо? Вот дурочка…

Может, это было и неправильно, но я невольно сравнивала Алеша с Димкой. Лучше, хуже?