Я покачала головой, откусила сразу треть горячей брускетты, обожглась, закашлялась, залпом выпила полбокала вина.
- Ему наверняка сейчас тоже не слишком весело. Сидит и думает, как ты все это восприняла. Может, уже отовсюду его поудаляла и занесла во всевозможные черные списки. Я тебе объясню, в чем плюс. Очень часто отношения с отцом-одиночкой, особенно вдовцом, разлетаются как раз из-за ревности ребенка. Когда мужчине приходится выбирать между ним и посторонней теткой, которая покусилась на место мамочки. И это тот случай, когда любой выбор нехорош. Я вот и не знаю, какой хуже. А тут… Прости за цинизм, но в такой ситуации она, может, даже воспримет тебя как возможную союзницу. Против общего противника.
- Ну да! Мне-то он с чего противник? Воспримет, скорее, как еще одного врага. Друг моего врага – мой враг. Нет?
- Любого врага можно победить, уломать, ублажить и переманить на свою сторону. А вот соперника – нет. Только если убедить, что вы не соперники на самом деле. А это очень сложно. Только не подумай, что я тебя в чем-то убеждаю. Решение – за тобой, я уже говорила. А то потом выкатишь претензию: вот, мать, ты меня уговорила, а получилась жопа.
Я невольно улыбнулась. Иногда злилась на нее, иногда она меня раздражала, но чаще я ее обожала. Почти как в детстве, когда родители – центр мироздания.
- Не знаю, мам, столько всего сразу. Наверно, надо, чтобы осело как-то. Отстоялось.
- Надо, - кивнула она. – Только объясни ему это. По-русски. Ну, то есть по-чешски, конечно. Не заставляй мужика ждать и мучиться. Ему и так досталось. Он, конечно, и сам накосячил здорово. И встречаться с ней не стоило, а уж жениться-то… Но наверняка ведь добропорядочный католик?
- Католик, но не так чтобы уж совсем добропорядочный, - чуть смущенно хмыкнула я, вспомнив наш разговор о религии и о сексе. – В общем, не знаю, мам. Ничего пока не знаю. Даже больше не знаю, чем раньше. И есть еще одна большая проблема.
- Примерно догадываюсь. Тебе трудно принять решение, пока вы не встретитесь лично. Но ты боишься, что после личной встречи критическое мышление сделает тебе ручкой.
- Иманно, - буркнула я, болтая остатки вина по дну бокала.
- По крайней мере, будет лучше, если это произойдет где-то на нейтральной полосе. До знакомства с ребенком.
- Ясный перец, что до знакомства. Насчет нейтральной полосы – не знаю. Возможно.
В десять мы распрощались – я торопилась попасть домой до нашего с Алешем обычного времени. Шла по проспекту и думала, что разговор с мамой мне, конечно, ничем – с практической точки зрения! – не помог, но я хотя бы выплеснула эмоции. В этом и был смысл: «спасибо за внимание». А еще ценность была в том, что мама, в отличие от моих подруг, никогда не давала советов, если я об этом не просила. А когда просила – это были даже не советы, а некая информация к размышлению. Вот как, например, ее слова про плюс и ревность. Сначала я просто фыркнула, но, подумав, поняла, что в этом есть здравый смысл.
Включив компьютер, я открыла Скайп и свернула его, чтобы посмотреть почту. Проглядывая письма, все время косилась на правый нижний угол: не замигает ли голубой значок. И представила себе невольно, что больше не замигает. Вообще. Ну вот решила я, что нет, не могу. Что это за пределами моих внутренних сил. Получится ли жить дальше так, как прежде?
Глупый вопрос. Нет, конечно.
Димка говорил: лучше сделать что-то и пожалеть, чем пожалеть о несделанном.
Вот только цена ошибки может быть слишком высокой. Бедной девчонке и так досталось. Да и Алешу не меньше. Что, если я действительно не смогу? И испорчу все еще больше?
Наконец мне надоело коситься на трей, и я вызвала его сама. Он появился сразу. Сидел у компа и ждал? Сам не решался? Выглядел Алеш усталым, измученным, как будто лет на пять старше. И я даже растерялась, не зная, с чего начать разговор.
- Как прошел день? – это был его обычный вопрос, и я понимала, что это не формальность, ему действительно интересно.
- Работала. Потом с мамой в кафе ходила. Только недавно пришла. А у тебя?
- Тоже работал. Новую коллекцию рисовал. Водил Марту к психологу. Мы с ней вдвоем ходим. Уже второй месяц.
- Так это же хорошо, - обрадовалась я. – Еще вчера подумала, что вам бы к специалисту обратиться. По семейным отношениям.
- Раньше надо было, - вздохнул Алеш. – Еще два года назад. Но я тогда вообще ничего не соображал. А сейчас пока особых результатов нет. То ли психолог не очень, то ли мало времени прошло. Она говорит, что с ней Марта свободно общается, а когда мы втроем – замыкается и молчит.
- Наверно, и правда мало. Но ты молодец, что хоть что-то делаешь. Все лучше, чем просто ждать неизвестно чего.
- Может быть, ты мне поможешь…
Я вздрогнула. Нет, это был не вопрос, не просьба. Он смотрел на меня с надеждой.
Может быть, подумала я, может быть… А вслух сказала:
- Алеш, давай честно. Я сейчас настолько растеряна, что…
- Подожди, Анна, - он мягко прервал меня. – Я же говорил, что не хочу торопить тебя. Но если бы я рассказал тебе обо всем раньше, боюсь, ты даже думать особо не стала бы. Ведь так?
Он был прав. Мне и сейчас было тяжело решиться, но если б я узнала всю историю сразу, наверняка сказала бы «нет».
- Через неделю я еду в Германию, - сказал он. – В Мюнхен. По делам, на два дня. Но могу еще на день задержаться. Ты бы не смогла прилететь? Я бы купил тебе билет туда и обратно.
Как ты говорила, ма? На нейтральной полосе?
Я вдохнула поглубже, впилась ногтями в ладони – под столом, так, чтобы не было видно.
- Если смогу договориться на курсах. Кто-то должен подменить.
Он улыбнулся – радостно и немного с удивлением, как будто не ожидал, что я соглашусь.
- Будем надеяться, что получится. Просто побыть вдвоем. Я очень этого хочу.
- Я тоже…
Разумеется, мы говорили не о том, что будем гулять за ручку по парку Нимфенбурга или пить пиво в знаменитом «Хофбройхаусе». Да мы и из гостиницы-то вряд ли куда-нибудь выйдем. Вернее, из номера. Я не сомневалась.
- Когда ты будешь знать точно?
- Наверно, во
