- Но… - растерялась я.

- Мы с мамой уговорили ее: нужно учиться в хорошей школе в Праге и поступить в университет, потому что когда-то наша фирма будет принадлежать ей, Либору и Хане. Анна, она всегда была… мамина девочка. А я – злодей и мерзавец. В Брно все было еще тихо. Такая холодная война. Каждый в своем окопе. Но когда переехали в Прагу… Мы начали страшно ругаться. Она изменяла мне, я изменял ей. Потом… потом я начал пить. Не мог работать. Милена как будто специально старалась меня задеть, побольнее. Я терпел сколько мог, но все равно срывался. Однажды она пришла поздно ночью. Я знал, где она, с кем. Получился безобразный скандал, я был сильно пьян. Марта проснулась, вышла из своей комнаты. У нее началась истерика, мы ее еле успокоили.

Алеш сидел, откинувшись на спинку стула, смотрел куда-то в потолок. Я старательно разглядывала свои колени – лишь бы не в камеру.

- После той ночи – как отрезало. Больше ни разу не напивался. Не скажу, что совсем не пью, но всегда знаю меру. Но Марта с тех пор меня сторонилась. Когда мы оставались вдвоем, держалась… как будто с чужим человеком. Как я ни старался что-то исправить. Я не знаю, Анна, что говорила ей Милена обо мне. Могу только догадываться. Потом был момент, когда мы пытались договориться. Ради Марты. Не просто сделать вид – а начать все сначала. Поехали втроем в Крконоши, ты, наверно, видела фотографию. И даже как будто что-то получилось. И мы снова стали… - он запнулся, - спать вместе. Но надолго ее не хватило. Всего на несколько месяцев.

- Она начала пить? – спросила я.

- Откуда ты знаешь? – Алеш наконец посмотрел на меня.

- Я нашла сводку происшествий. Она была пьяна, когда погибла.

- Не только пьяна, еще и какой-то наркотик. У нас опять начались скандалы. В тот вечер… - он вздохнул, и его брови сдвинулись, как будто он терпел приступ сильной боли. – У меня была деловая встреча, я пришел поздно, около одиннадцати. Марта в гостиной смотрела телевизор. Милена там же пила вино – на столе стояла бутылка, бокал. Я сказал Марте, что пора спать, она начала капризничать. Милена потребовала, чтобы я отцепился от нее. Слово за слово – мы разругались. Она орала, что ненавидит меня, что я испортил ей всю жизнь, что никогда меня не любила. Много всего. И все при Марте. Потом вскочила, оделась, выбежала из квартиры. Она и раньше так делала. Садилась в машину, уезжала куда-то. Я знал, что она выпила. Должен был остановить ее. Но… не остановил. У Марты снова началась истерика, я не мог ее бросить. Понадеялся, что обойдется. Никогда себе этого не прощу.

- Ты же не мог знать, - возразила я, но Алеш покачал головой:

- Я должен был знать.

- Думаешь, она могла покончить с собой? – осторожно спросила я.

- Ты видела ее последний пост в Фейсбуке?

- Да.

- Видимо, написала в машине. Дорога была почти пустая. Водитель грузовика рассказывал, что она на большой скорости снесла ограждение и вылетела прямо под него. Случайно или специально? Невозможно было определить.

- А что Марта?

- Она тогда тоже кричала, что меня ненавидит. Как мама. У меня терпение кончилось. Сказал, что она может ненавидеть меня сколько угодно, но все равно ей придется лечь спать. Схватил в охапку, отнес в комнату, раздел и уложил в постель. А через два часа мне позвонили… Все эти дни – до похорон и после – Марта почти не спала и не ела. Без конца плакала. Говорила, что не будет со мной жить, все равно убежит, лучше будет на улице. Моя мама забрала ее к себе. Решили, что надо дать ей время успокоиться. Так два года и прошло. Я приезжал к ним на выходные. Сначала Марта со мной даже разговаривать не хотела. Теперь… терпит. На стене у нее календарь, и она зачеркивает дни – до рождественских каникул. Чтобы я отвез ее в Брно.

- А родители Милены? – я готова была спрашивать о чем угодно, лишь бы не повисала каждый раз тягостная пауза.

- Отца у нее не было, а мать умерла, еще когда мы учились. Ну вот, Анна, теперь ты все знаешь. Мне даже легче стало. Я с первого дня, как мы только встретились на выставке, понимал, что рано или поздно придется рассказать тебе. Но не представлял, как буду делать это.

- Да, - кивнула я. – Хорошо, что рассказал.

Я чувствовала себя совершенно выпотрошенной. Все это мне надо было переварить. Но только не сейчас. Завтра. На свежую голову. И Алеш, видимо, это почувствовал.

- Анна, давай мы сегодня закончим. Хорошо?

- Да, - снова кивнула я. – Спокойной ночи. Целую тебя.

Экран Скайпа погас. Я положила голову на руки и заскулила, как побитый щенок.

9.

Была уже половина первого, но я все-таки набрала мамин номер. Все равно она раньше часу никогда не ложилась. И правда - взяла трубку сразу. Наверняка я ее испугала, потому что обычно так поздно не звонила.

- Мазер, пошли завтра в «Розарио», - предложила я тоном, который не предполагал отказа.

Когда-то на месте этой сомнительной псевдоитальянской харчевни, где почему-то подавали еще и японскую еду, располагалась «Чайная ложка» с огромными вкусными блинами. Но поскольку мы с мамой обе были кошками, привыкающими к месту, так и ходили туда. Ради брускетты с томатами и гранатового вина.

- А что, очень надо? – скептически поинтересовалась она, выдохнув с облегчением: никто не умер.

- Надо!!!

- Ну ладно. Давай в семь.

- Маа, что мне делать? – закончив рассказ, я уже чуть не плакала.

Мы сидели за маленьким столиком на двоих у панорамного окна. По проспекту спешили люди, у каждого из них в голове сидели свои проблемы, и никому не было дела до моих.

- Принесите нам еще вина и по брускетте, - махнула мама официанту. И повернулась ко мне: - Для начала успокоиться. С чего паника-то такая?

- Ничего себе! – возмутилась я. – По-твоему, все нормально?

- Нет. Но когда оно бывает нормально?

- Что «оно»?

- Да все. Хочешь, с ходу скажу тебе один плюс ситуации?

- Ну? – усмехнулась я. – Давай. Очень интересно. Лично я никаких плюсов не вижу.

- Если ты решишься на что-то серьезное, девочка не будет ревновать отца к тебе.

- Зашибись плюс! – то ли засмеялась, то ли захныкала я.

- Аня! – мама припечатала мою