На следующий день все повторилось. Угрозы, уговоры, увещевания. И на третий. С той лишь разницей, что ночью вновь появился брат с запасом еды, свечами и сообщил, что посольство раздумывает, не вернуться ли им назад. Раз юная княжна уже столь упряма, что будет позже. Как бы ни решила мужа своего правителем сделать. Девушка на такие предположения только фыркнула. Нет, как раз ее цель в том и заключается, чтобы посольство уехало ни с чем.

И действительно, прошло еще два дня, и послы отправились обратно, сообщить своему правителю, что не только не заключили обряд обручения, но даже не видели кандидатку в невесты, поскольку та в комнате заперлась и выйти отказалась. Но войну объявлять по такому поводу не стоит, ибо дева глупа, и родителям не покорна. Но таковой невесты своему принцу они не желают и сами, ибо он еще молод, как с такими девицам обходиться не знает, и вообще найдут ему жену лучше. Ну и дары от князя повезли. Куда ж без них. Особенно, когда такая ситуация сложилась.

На всякий случай Эйленсиль не выходила до следующего утра. А ну как послов вернут? Тогда уже не избежать ни обряда, ни, надо полагать, отправки в дом будущих родственников, дабы демарши не устраивала. Уж там-то ей таскать еду будет некому. Денек посидит голодная, другой, да и откроет двери, видя, как любимица страдает. В этом и заключалась беда всех эльфов — они могли терпеть любые лишения, но когда речь заходила об их фамилиарах, то готовы были на все, лишь бы зверь или птица получили свободу. Альвам было проще, у них такого уязвимого места не существовало. А люди и вовсе равнодушно относились к животному миру. Даже домашних питомцев могли оставлять без еды, бить, жестоко с ними обращаться.

Мать ругалась. Девушка была готова, что ей будут выказывать свое недовольство, обвинять в неблагодарности, легкомыслии, черствости. Готова была услышать, что эльфы и альвы снова оказались на грани войны. Но к такому она готова не была. Мать ругалась, как пьяный солдат, не стесняясь в выражениях. Вошедший для разговора с дочерью отец минут пять стоял, ошарашенно глядя на дражайшую супругу, после чего исчез. Только хлопнула дверь, прерывая поток слов. Женщина вздрогнула и замолчала. Потом сурово посмотрела на Эйленсиль.

— Если еще раз ты поведешь себя подобным образом, и я выдам тебя за первого встречного, у кого нет аллергии на кошек. Скажи спасибо, нам удалось объяснить послам, что потенциальная невеста весьма своевольная особа, которую разбаловал ее венценосный дядюшка. В противном случае войны было бы не избежать. А ты, неблагодарная, должна радоваться, что тебя не приказали выпороть вожжами на конюшне. Но больше мы подобного терпеть не будем.

С этими словами эльфийка покинула комнату дочери. Отца девушка в этот день не видела. А потом он не стал заговаривать с ней о том, что было. Видимо, счел, что супруга высказалась за них двоих.

Несколько дней прошли спокойно. Напоминаний о визите посольства не было. Семья князя собиралась в столицу на празднование начала весны. Решали только, как быть с Дунго, все еще не покинувшим берлогу. Одни советовали разбудить медведя. Подумаешь, полютует немного. Сараюшки можно и новые отстроить, все равно вид у них уже не очень. А вот оставлять княжеского фамилиара одного не хотелось. Мало ли за хозяином отправиться решит. Одно дело, когда медведь с официальным кортежем едет, совсем другое — коли по лесу пробирается. Тут любой охотник подстрелит и рад будет. А князь связь с природой потеряет. Да и самого мишку жалко, привыкли к нему все за столько-то лет. Фамилиар — это на всю жизнь. Редко когда новый зверь взамен ушедшего в иной мир появлялся. Чаще у детей. А чтобы у взрослых — такого еще не было. Но все сложилось иначе.

Ночью Эйленсиль разбудили крики и звон железа. Девушка поднялась и осторожно подошла к окну. Одна из сараюшек пылала, освещая двор. Снег то ли казался красным от огня, то ли кое-где действительно были пятна крови. Какие-то люди в черных одеждах, с закрывавшими лица масками, сражались со слугами. Последние явно проигрывали. Девушка осторожно отошла от окна и принялась быстро переодеваться. Атайя уже крутилась под дверью. Находится в помещении, куда могли в любой момент ворваться разбойники или воткнуться горящие стрелы кошке не хотелось.

Эльфийка быстро натянула брючки для верховой езды, свободную куртку, сапожки. Волосы стянула первой попавшейся лентой и спрятала под капюшон. Потом осторожно покинула комнату и спустилась вниз. Никого из обитателей княжеской усадьбы не наблюдалось. Девушка прокралась на кухню, нашла там нож. Потом нырнула в кладовку. Прихватив на всякий случай немного еды, она снова принялась изучать обстановку. Почти по всему двору пылали постройки, бегали какие-то люди. Или не люди. Сказать сложно. Капюшоны и маски скрывали их лица. Только со стороны конюшни было тихо. Словно нападавшие знали, что в берлоге спит медведь, и не хотели разбудить его.

Эйленсиль открыла окно и спрыгнула на утоптанную тропинку. Высоковато, но снег смягчил приземление. Через мгновение рядом оказалась Атайя. Эльфийка уже думала нырнуть в берлогу разбудить лежебоку, но тут заметила, двоих неизвестных с факелами. Обойдя берлогу так, чтобы она прикрывала ее от нападавших, девушка постаралась оказаться как можно дальше от освещенного пространства. Едва она оказалась в спасительной темноте, то бросилась в казавшийся безопасным лес.

— Наверное, это было не самое лучшее решение, Атайя, — девушка опустилась на поваленное, чуть припорошенное поздним снегом бревно. — Мы заблудились.

Кошка подошла и принялась тереться о ноги хозяйки пушистым боком, что-то тихо урча. Все бы ничего, вот только искать дорогу назад она отказывалась. Кто же знал, что почти сразу после их побега начнется снегопад, следы заметет, а им самим придется пережидать непогоду под елью. Благо раскидистая крона дерева прикрывала еще и от ветра. А с рассветом Эйленсиль не могла узнать, куда они попали. Снег перестал валить огромными хлопьями, и теперь в воздухе реяли маленькие снежинки, вот только небо оставалось непроницаемо серым, без малейшего намека на просвет.

— Мррр, — кошка перестала тереться о ноги хозяйки, и просто боднула ее. Эльфийка взяла питомицу на руки, и принялась поглаживать, попутно размышляя, в какую сторону им двигаться дальше. Оставаться на месте девушке в тот момент казалось бессмысленным. Она надеялась, что доберется до усадьбы раньше, чем ее хватятся.

Верно говорят, что у страха глаза велики. Все, что помнила княжна с того момента, как выскочила в окно и бросилась в лес — то,