Верховный жрец слушал внимательно, не перебивая, периодически хмурясь и косясь в сторону проповедника. Сам виновник смотрел на орка исподлобья, но молчал, хотя было видно, что он не доволен подобной формой выволочки. Понимал, что перед ним не посланец из столицы, который может лишь передать на словах недовольство правителя, а орк, наделенный властью.
— Понимаю, сын мой, — выслушав Иртуша, заговорил жрец. — Династические браки для того и заключаются, чтобы укрепить отношения между соседними государствами. А те, кто пытается сумятицу вносить, только хуже делают, да не себе, а всей стране своей. Ты показал, к чему могут привести непродуманные слова. Но я не понимаю, почему ты пришел с этим к нам, ведь наша обитель находится очень далеко от обычных жителей.
— Дело в том, что проповедники, которые выступают с подобными речами, прежде побывали в вашей обители, святой отец, — подпустив в голос укоризны, произнес орк. — А сегодня, не успели мы прибыть в обитель, как я услышал проповедь, призывающую не допускать смешанных браков. Собственно тот самый жрец, который стоит рядом с вами, и произносил эту проповедь.
Настоятель нахмурился и посмотрел на жреца. Тот потупился, словно нашкодивший ребенок, но оправдываться не пытался. То ли намеревался сделать это наедине, то ли не видел смысла, поскольку его слова могли подтвердить свидетели сегодняшней проповеди.
— Но я же не говорил, что подобные браки должны быть под запретом, или, что их надо расторгать, — поняв, что все-таки надо сказать в свое оправдание хоть что-то, наконец, произнес он. — Я всего лишь высказал мнение, что за каждым народом должна быть закреплена особая, ни кому более не присущая черта. Мы, орки, можем стать оседлым народом, земледельцами, ремесленниками, но от этого наша кожа не перестанет быть смуглой, а разрез глаз узким. Эльфы могут заняться науками, но у них будут фамилиары. И так у всех. Но что будет, если все мы перемешаемся? Это я и хотел донести до слушателей. Не более.
— Не более, — эхом повторил верховный жрец. — Но слова, передаваясь от одного к другому, имеют обычай искажаться. И если ты сам говорил, что народы должны сохранять идентичность, то кто-то услышит, что надо пресекать не только браки, но и контакты, если в них нет необходимости, всем сидеть в своих границах и не интересоваться тем, что происходит у соседей. А лучше вообще считать, что других народов нет, как и жизни за пределами определенной территории. Или начнут подстрекать к войнам, мотивируя это тем, что другие расы хуже, нежели их.
Жрец поник, подавленный такой отповедью.
— Я же не говорил ничего, чтобы провоцировать такое поведение, — вяло пытался оправдаться он. Но было понятно, что он просто не понимает, к чему привели его речи. Иртуш только вздохнул. Настоятель покачал головой, выражая согласие.
— Прошу вас, сын мой, — мягко обратился верховный жрец к проповеднику, — пока удалиться. А вечером у нас с вами будет обстоятельный разговор. Думаю, придется отстранить вас от служб.
Жрец поклонился, после чего покинул кабинет. Настоятель выждал немного, чтобы звук шагов в коридоре стих, после чего переключил все свое внимание на посетителя.
— Скажите честно, вы хотите обсудить что-то еще, или ваше прибытие связано только с этим? — поинтересовался мужчина.
— Когда мы отправлялись, только речи жрецов вызывали интерес. Только во время пути на нас сошла лавина, но не сильная, словно все было рассчитано, — Иртуш откинулся на спинку гостевого кресла и позволил себе вытянуть ноги. Поза, призванная демонстрировать свое положение. При этом собеседники знали, что перед ним сидит воин. — А потом было ощущение, что за нами следят. Вам об этом что-то известно?
— К сожалению, об этом я не имею ни малейшего понятия, но непременно отправлю гномам весть, чтобы они укрепили пещеру. Вы ведь там находились?
— Да, — кивнул орк. — Но откуда такая осведомленность?
— В противном случае вы бы не сидели здесь. Во всяком случае, целым и невредимым, — усмехнулся настоятель. — Как видите, не нужно быть провидцем.
— Допустим, — не стал настаивать Иртуш. — А что вы скажете о слежке.
— Скажу, что если кто-то и мог следить за вами, то или тот, у кого есть крылья, или чье зрение остро, как у орлов, — вздохнул верховный жрец. — К сожалению, не вы первые говорите о слежке. Но остальные просто жаловались, что на перевале неуютно, и все, кто пользовался тем маршрутом, выступали в путь затемно, и ночью не останавливались на отдых, а старались преодолеть его как можно быстрее.
— Это понятно, — брат вождя не спорил. — Но животные кого-то чувствовали.
Настоятель лишь устало посмотрел на посетителя. В его взгляде можно было прочитать все, о чем мужчина не решался сказать вслух. Что перевал становится опасен, что там давно кто-то поселился, кого не могут обнаружить с земли или из гномьих смотровых колодцев, что паломники все реже пользуются короткой дорогой, а если и рискуют пройти по ней, то стараются собираться большими караванами — не так неприятно. Это и много чего еще смог понять Иртуш.
— Я поговорю с братом, — заговорил орк. — Надо будет заключить договор с гномами и постараться обеспечить постоянное наблюдение за перевалом. Ну и добавить еще пару пещер. Пусть это и будет стоить больших денег.
— Это не проблема, — тут же, поняв, куда идет дело, заверил его настоятель. — Обитель получает пожертвования, и, чаще всего, это драгоценности. Думаю, мы можем взять на себя все расходы, скажем, в качестве компенсации ущерба, причиненного неосторожными проповедями нашего служителя.
Иртуш кивнул. Разговор плавно поворачивал в нужное русло. Теперь он спокойно сможет обсудить и те финансовые вопросы, которые поручил ему Амгол.
Орки, сопровождавшие Иртуша, Герриата и Эйленсиль, довольно быстро нашли общий язык с конюхом. Да и как не найти его, когда добровольно вызвались помочь и стола почистить, и покормить лошадок тех паломников, кто еще не отправился домой, и кое-какую работу, требующую силы, выполнить. Понятное дело, когда все, что нужно было сделать как можно быстрее, было сделано, и конюх устроил перерыв, отвечал он на вопросы гостей охотно.
— Жалуются паломники, — не стал он скрывать, когда
