Цезарь закашлялся, зашевелился и открыл глаза:

– Ты что, обалдел? – спросил он.

– И здесь работает, – удовлетворенно резюмировал Ипат и продолжил в пространство: – «Топинамбур», что случилось?

Тишина.

– Тебя спрашивает командир! – менее уверенно продолжил Ипат.

Цезарь уже почти пришел в себя. Иначе бы не смог так ехидно хихикать.

– Он тебе отвечает… командир. Но ты не слышишь, только я слышу. – Цезарь опять прыснул. – Скажи ему: «Голосовой контакт».

– Голосовой контакт!

– …выброс энергии в результате дестабилизации молекулярных соединений метеоритного обломка массой тысяча сто семнадцать килограммов, находящегося на курсе… – Механический голос корабля зазвучал громко и отовсюду.

Все вздрогнули, даже Семирамида прекратила подвывать.

– Что это значит? – Ной обращался не к кораблю, к Цезарю. Корабль понял это и замолчал.

– А чо тут непонятного. Летел себе булыжник в космосе сто тысяч лет, а потом нас увидел и взорвался! – У Цезаря сильно болела голова, потому он ерничал сильнее обычного.

– Ну хватит! – Семирамида наконец подала голос. – Говори, мерзкий «Топинамбур», что за хрень такая, почему взрыв?

Цезарь хотел было обидеться за корабль, но ему самому было интересно, и он мысленно транслировал вопрос. Не в таких выражениях, конечно.

– Выброс энергии аналогичен воздействию плазменной противометеоритной пушки, используемой кораблями моего типа.

– Ларсен! – догадался Ной. – Вот подонок. Чего он хочет?

В этот момент полыхнуло снова. На этот раз никто не ослеп – корабль вращался, к тому же светофильтры еще работали.

– Ах ты гад! – выдохнул Цезарь. – Щас я тебе! Корабль, делай такую же пушку… Что?..

Цезарь откинулся в кресле и повернулся к товарищам. Азарт сменился разочарованием.

– Он говорит, что выращивать пушку той же мощности ему придется не менее двух суток. И он не будет стрелять по своему прародителю. Запрет.

Ипат, озабоченно смотревший на панораму вращающихся звезд, Зяби и огненного шара на месте очередного взорванного булыжника, повернулся к Цезарю.

– Цезарь, мне это не нравится…

– Мне, что ли, нравится?! – взвился Цезарь.

– Ты пилот, – гудел Ипат, словно из бочки. – Я не лезу в твои пилотские дела, но… ты уж сделай что-нибудь!

– Перестань мешать, тогда попробую… Ой! – Полыхнуло еще. – Черт! – Корабль перестал вращаться. – Ага-а!.. Отворачивай!

На этот раз маневр корабля участники экспедиции даже не почувствовали – корабль восстановил контроль над гравикомпенсаторами. Но вскоре на курсе возникло еще одно огненное облако. Корабль среагировал уже сам, изменив курс без команды Цезаря. Семирамида взвизгнула.

– Что будет, если мы попадем в такое облако? – спросил Ной невозмутимо.

– Ничего хорошего. Выживем, наверное, но кораблю придется долго восстанавливаться. А кто нам будет жратву синтезировать? Чур, меня не жрать, я худой и невкусный! – С Цезаря никак не сходила напускная веселость. Перенервничал.

– Тогда надо понять, что за игру ведет Ларсен.

– Ты игрок, ты и понимай! А мне корабль вести надо.

Ной задумался. Ипат и Семирамида смотрели на него с надеждой. Ной поймал себя на незнакомом ощущении – чувстве ответственности за других. Не сказать, что это чувство ему нравилось, но и отрицательных эмоций не вызывало. Кроме того, сейчас надо было выживать и быстро мыслить. О, вот и очередная вспышка по курсу!

Так, что мы имеем?.. Если бы Ларсен мог нас уничтожить – он давно бы это сделал. Но раз мы не можем стрелять по его кораблю, то и он не может стрелять по «Топинамбуру», это очевидно. Зачем он обстреливает булыжники вокруг нас? На испуг берет? Да, наверное, но зачем? Заставить нас вернуться на Зябь? Это глупо. Направить нас на определенный курс? Это возможно. Кстати, куда мы сейчас летим?

– Цезарь, мы куда сейчас летим?

– К первому поясу астероидов. Мы в плоскости эклиптики, выйти из нее пока не можем. – Похоже, Цезарь тоже начал понимать.

Ной продолжал думать. В открытое противостояние с Ларсеном вступать не стоит – он опытный боец. Значит, надо бежать, и подальше. Это очевидно. Почему мы не бежим?

– Цезарь, почему мы не уходим в прыжок к какой-нибудь звезде.

Цезарь зашевелил губами. Корабль и без того понимал его вопросы, но губы почему-то все равно шевелились.

– Корабль говорит, что вблизи планет или астероидов он не сможет точно рассчитать прокол.

– Нам и не надо рассчитывать, просто подальше отсюда.

– Он говорит, что это опасно. Он еще маленький, он не умеет уходить в гиперпространство из звездных систем…

Ной понял. Так вот что задумал Ларсен – не дать им уйти в прыжок, взять измором. А когда они не выдержат напряжения и все-таки попытаются прыгнуть, то могут вообще сгинуть в ненашенском гипермире или как его там…

И тогда Ларсен может считать, что его дело выгорело. Он вернется на Зябь, загонит архистарейшин в угол и получит заказ на своих условиях. Вся планета вывернет карманы.

– Цезарь, спроси, что надо кораблю, чтобы рассчитать прыжок, и мы не пропали бы в этом твоем гип-гип-пространстве?

– Оно не мое, оно общее… Он говорит, что не вырастил еще достаточное количество этих… ну, мозгов, что ли. Чтобы рассчитать прыжок просто куда-нибудь, ему не хватает не так уж и много, а точным прыжкам из систем ему еще учиться несколько лет.

– Да, нехватка мозгов – это общая проблема человечества, – изрек Ной. – Но она же как-то решается?

Он оглядел присутствующих. Какая-то мысль мелькнула в сознании, но он никак не мог ее сформулировать…

– Цезарь, спроси его, а если нам…

Очередная вспышка заставила всех вздрогнуть, но не более.

Ларсен был доволен собой. Он гений, прочь сомненья. Зябианские ничтожества все-таки испугались. «Топинамбур» исчез с экранов – они ушли в прыжок.

– Ну что, до встречи в гиперпространстве. Буду пролетать мимо – помашу ручкой. И ведь главное – никакого прямого вреда. Сами, всё сами.

Если первая часть реплики была сказана самому себе, то последняя – кораблю. Корабль явно не был доволен последними действиями Ларсена, насколько может выражать недовольство искусственный интеллект биомеханического устройства. Команды выполнял, но на вопросы отвечал кратко и сухо. И даже перестал ныть на тему нехватки энергии, хотя Ларсен видел, что противометеоритная пушка серьезно вычищает энергоресурсы.

Впрочем, какое ему, Ларсену, дело до тонкой душевной организации кибермозга! Ларсен отомстил выскочкам с Зяби, теперь можно было начать думать, как жить дальше. Например, прямо сейчас вернуться на Зябь и сообщить, что их вербовщики погибли, и он готов их заменить. Или выждать какое-то время, чтобы там прочухались, а пока отправиться в свободный поиск, хотя корабль уже полудохлый…

Хорошо, когда есть время принять решение!

Ох, какой же это кайф – межзвездный прыжок! Нет большего удовольствия для корабля и эмоционально привязанного к нему пилота, чем нырок сквозь гиперпространство. Я подозреваю, что создатели кораблей это специально придумали, а зачем – кто их разберет. Может, без этой выдумки гиперпрыжки были бы сущим мучением, а может, кто-то из биоинженеров просто пошутил или, скажем, желал, чтобы его время от времени поминали