А ничего. Пленник и не почесался. Что ему до чьего-то разбитого сердца? У него свое есть, и вряд ли его чем разобьешь. Семирамида только плюнула в сердцах и обозвала нашего гостя глухим придурком. А ему хоть бы хны.
Тогда выступил вперед Ной и для начала начал показывать карточные фокусы. Пальцы так и мелькали, не уследишь, и казалось мне, что пальцев у него по дюжине на каждой руке и любой палец может сгибаться минимум в шести суставах. Вот это работа, вот это талант! Потом Ной сыграл сам с собой и сам себя обыграл. То же самое в кости. А у пленника опять никакой реакции.
Тут уж не до игры на интерес. Слепому ясно: этот тип столь же азартен, сколь чувствителен. Везде по нулям. Ной обозвал пленника деревом деревянным и отступился. Ипат с Илоной только пожали плечами – ничего не смогли предложить. И все смотрят на меня, как будто я волшебник какой или знаю секрет, которого они не знают. Ага, как же!
От пут мы пленника освободили, но только это была одна видимость. «Топинамбуру» я, конечно, с самого начала велел держать пленника за задницу, не позволять ему встать, а если начнет махать руками – фиксировать и руки. Пусть посидит смирненько. По-моему, пленник это понял и не рыпался. Но нам-то этого было мало!
Так я ничего путного и не надумал и тогда – чем черт не шутит – нашептал кое-что на ухо Ипату. Тот понял, прислонился лбом к стене, чтобы «Топинамбур» сообщил ему нужные слова на местном языке, а потом выпрямился, выкатил грудь колесом да как рявкнет:
– Встать! Смирно!
Я вот что подумал: раз этот тип не понимает разговоров, песен и игр, то, может, хоть команду поймет? Ну, конечно, все было зря: понять-то он понял, да только выполнить команду и не подумал. Положим, оно бы и не вышло: «Топинамбур» держал его крепко, но хоть попытка-то должна была быть или нет?
Не было никакой попытки. Была лишь некая секундная осмысленность в глазах пленника. Наши только переглянулись разочарованно, да и я, признаюсь, рассчитывал на большее. Ну ладно. Может, корабль поможет?
И ведь помог! Первым делом я опять изолировал пленника, чтобы он ничего не видел и не слышал, и обратился к кораблю вслух, чтобы наши, наоборот, все слышали:
– Ты разобрался… ну это… как сказать-то?.. как он внутри устроен?
– Есть определенные отличия от человека в области анатомии и физиологии, – немедленно ответил «Топинамбур».
– Большие отличия?
Тут корабль немного подумал, прежде чем ответить.
– В целом незначительные. Укреплен опорно-двигательный аппарат, усилена способность к регенерации поврежденных органов, повышена выносливость, модифицирована центральная нервная система…
– Стоп, – сказал я. – Подробнее об этой… ну, о центральной нервной.
В ответ корабль развел такую бодягу, что у меня на первой же минуте уши завяли. Я не знал, что и слова-то такие есть на свете.
– Эй, хватит, – остановил его я. – А попроще? Как сделать, чтобы он… ну, хотя бы заговорил?
– Приказать ему, – ответил корабль. – Приказ – кодированный электромагнитный сигнал…
На таких-то и сяких-то частотах, ага. Вот теперь, думаю, дело пойдет на лад. Жаль, что я сам не догадался. Это ведь андроид, он вроде робота. Наверное, бывают разные андроиды, но тот, кого создали для войны, должен беспрекословно выполнять приказы командования, радоваться каждому новому заданию и не бегать в самоволки. Каналов управления таким андроидом должно быть много, чтобы противник не заблокировал их все, и кодировку создатель этих андроидов, наверное, выдумал хитрющую, чтобы противник не перехватил управление.
– Ты принимал какие-нибудь радиосигналы, когда эти андроиды на нас напали? – спросил я.
Корабль ответил, что да.
– В кодировке разобрался?
– Нет, – признался «Топинамбур». – Сложно.
– Так чем же ты занят? Разбирайся!
Зла с ним не хватает: пока не пнешь, не почешется. А еще умный корабль!
– Сложно, – повторил «Топинамбур».
А кто обещал, что будет легко? Я так ему и сказал.
И принялись мы ждать.
Скучное занятие. Ной предложил было перекинуться в картишки, да только никому не захотелось. Тогда он сказал, что знает, почему наш пленник еще не покончил с собой, хотя имел такую возможность.
– Почему?
– Потому что он изучает нас, как мы его. Кто мы такие для местных? Если не прямое начальство и не известный враг, то потенциальный противник. Такого надо изучить, чтобы знать, как бить. Если что-то не так, то что он теряет? Остановить дыхание никогда не поздно.
– Что-то я не заметила, что он нас изучает, – усомнилась Илона.
– Мы и не должны были это заметить, – веско сказал Ной. – Тот, кто понаделал этих андроидов, был умным парнем. Надеюсь, корабль сейчас непрозрачен для радиоизлучения?
Я вскочил с места и запросил «Топинамбур». Тот ответил, что непрозрачен, что он принял это решение сам, а сейчас, если у нас нет к нему неотложных дел, он просит на время оставить его в покое, чтобы дать ему сосредоточиться на основной задаче – раскодировке.
Вот и хорошо. Корабль наш не дурак, это я и раньше знал. Это мы дураки – ну, если не мерить нас по стандартам Зяби. Там-то мы будем числиться в умниках, когда вернемся. Даже Ипат пообтесался так, что куда теперь до него обыкновенному фермеру!
С планеты нас не пытались достать – мы так и подумали, что нет у вояк-андроидов ни звездолетов, ни дальнобойных ракет. «Топинамбур» шел по высокой орбите, кормился в радиационных поясах планеты и наматывал уже второй виток. Прошли целые сутки, а результата никакого. Время от времени я интересовался, как там идет раскодировка, и всякий раз получал ответ: задача еще не решена, ждите.
– Долго ждать-то? – спросил я, когда нам всем осточертело ничегонеделание.
– Возможно, год по зябианскому счету времени.
– Чего-о?!
«Топинамбур» начал было повторять насчет года, но я прервал его. Убиться можно – год! Для него, может, год – это совсем немного, а нам-то каково терять год ради одной-единственной вербовки, да и то, по правде сказать, сомнительной?
Тогда я спросил, сумеет ли теперь корабль защититься от того поля, что применили против него андроиды. «Топинамбур» заверил, что сумеет, а я про себя решил, что больше его под то поле не подставлю, разве что в крайнем случае. И мы, посовещавшись и решив сделать еще одну попытку, вновь пошли на посадку. Теперь уже во вторую точку из разрешенных. Не преуспеем в налаживании контакта, так хоть высадим нашего пленника, от которого нам никакого проку. Не в вакуум же его выбрасывать.
Вторая точка находилась на порядочном расстоянии от первой. Если бы я не знал это наверняка, то протер бы хорошенько глаза – ну абсолютно такой же уныло-правильный
