– Но ты ведь не можешь заставить наше правительство принять новые законы?
Максим говорил так увлечённо, что его эмоции захлестнули и Алекса. Но перебил он не поэтому. Просто… не слишком ли всё утопично?
– Новые не могу, – хлопает по спинке кровати Максим. – Но придумать, как обойти старые, мне по силам. И не смотри так – я не заболел западной истерией. Многие их законы, касающиеся меньшинств, мне даже кажутся спорными… Но законы мертвы, а люди – живые. И мне бы хотелось им помочь.
Алекс вздыхает. Прикрывает глаза. Слова Максима находят отклик в его душе, но он всё ещё не понимает, чем может ему помочь. Впрочем, надо ли волноваться об этом? Он просто сделает всё, что сможет. В конце концов, Алекс же работал продавцом-консультантом? Запоминал товары на полках? Если в законах есть логика и порядок – с их изучением проблем не возникнет, да и опыт общения с людьми у него уже есть.
– А как же фирма по созданию сайтов? Помнишь, ты ведь даже кучу компов уже заказал?
– Ох, – теперь Максим пару раз глупо моргает. Закусывает губу. – Ну, посадим кого-нибудь за них… организуем call-центр, будем принимать звонки со всей России, найдём ещё юристов, командировки…
Скромный стук в дверь прерывает его полёт мысли. И этот стук действительно скромный. Помнится, медсестра недавно вошла без всяких предупреждающих знаков… Переглянувшись с Максимом, Алекс подаёт голос:
– Войдите.
И только после этого дверь в палату приоткрывается, и в щель просовывается светлая женская голова.
– Мама?!
– Ну как ты?
– Нормально. Просто… немного обжёгся.
– Ой, не надо! – распахнув дверь, женщина кивает Максиму и втаскивает за собой огромный баул. – Мне врач всё рассказал! Два ожога третьей степени, несколько второй! И почти тридцать процентов тела в ожогах первой степени!
«Что? Разве тот Витёк не сказал, что ничего страшного??? "Третьей степени" – звучит не очень хорошо…»
– Ну ничего, главное – хорошее питание! Я тебе тут кое-что принесла… Максимочка, ты тоже давай, не стесняйся, угощайся.
Подавившись глотком воздуха, Алекс косится на «Максимочку», застывшего истуканом. И сжав зубы, садится. Повязки сдвигаются, в плечо будто снова что-то втыкается… Но в конце-то концов – сколько можно быть размазнёй?!
Да и этот божественный запах свежепожаренных котлет поднимает кого угодно!
Когда мама достаёт из баула свёрток из фольги и газет, и начинает его разворачивать, едва заметный аромат начинает наполнять палату, и это волшебство действует даже на Максима, расколдовывая каменную статую и заставляя сделать пару шагов.
Алекс хмыкает.
Кажется, теперь всё будет хорошо.
Эпилог
****
Полгода спустя…
В центре Милана по выставочному залу прогуливаются двое – тёмно-синие рубашки, чёрные пиджаки, алмазные запонки… но пусть одежда их и похожа, сами парни словно с разных планет: один высокий и крепкий, с бронзовой кожей и волнистыми, тщательно уложенными тёмными волосами; второй же едва достаёт ему до подмышки, тонкокостный и бледный, с почти прозрачной кожей и собранными в низкий хвостик светлыми волосами.
– Кажется, мне знакомы эти изгибы… – задумчиво произносит высокий, останавливаясь возле одной из репродукций, принимаясь пощипывать чисто выбритый подбородок и опуская взгляд на своего спутника.
– М-м-м… – неоднозначно отзывается тот.
А про себя думает:
«Чёрт бы тебя побрал, Григорий! Всё-таки выставил!»
– Слушай, может, мне тоже в художники податься? – продолжает тем временем тот, что выше. – У тебя ведь нет аллергии на масленые краски, Джеф?
– Нет…
– Отлично. Просто отлично.
