— Оу.

— Ты просто маленькая засранка, детка, — пробормотал Декс. — Так ты собираешься мне рассказать, что произошло в душе?

Нет, не собираюсь. Пока. И тогда я открыла свой рот.

— Мой отец ублюдок и идиот.

— Тише, тигрица. Следи за своим грязным ротиком, — сказал человек, матерящийся, по крайней мере, сто раз на дню. Средний палец Декса прошелся по моему позвоночнику прямо до резинки моих шортов. Часть меня понимала, что это было довольно интимно, но жаркое утешение казалось именно тем, в чем я нуждалась и чего хотела. — Что случилось?

— У него есть еще один ребенок, — я прохрипела полностью все слова. — Моя мама, блять, была при смерти, теряя волосы, ее рвало каждый день, а этот ублюдок делал детей с какой-то дамочкой, Декс, — рявкнула я. — Он что, не знает для чего предназначены презервативы? Какой эгоистичный идиот такое делает?

Конечно, он не ответил, но мне было плевать, потому что слова продолжали вырываться из моего рта.

— Он любил мою маму, женился на ней, завел с ней детей, а потом бросил нас. Просто так. Как будто мы были ничем для него. В один день он был там, а на следующий он говорит моей маме, что больше не может оставаться. Он сказал, что он неусидчив. Я всегда надеялась, что, возможно, он вернется. Возможно, он сильно соскучится, — продолжала я. — Но нет. Неееет. Этому долбанному ублюдку посрать на всех. Абсолютно на всех.

Рука Декса снова скользнула мне на спину, потирая круговыми движениями, переходя от одного плеча к другому.

— У него есть еще один ребенок, которого он также бросил. — Боже, я уверена, что хрипела. — Я ненавижу его, Декс. Я ненавижу его за то, что разбил маме сердце и бросил нас, не заботился. Будь он проклят. Он был мне нужен, — черт бы меня побрал, я снова начала плакать, мой голос хрипел. — А ему было похуй.

Мокрый кашель покинул мое тело.

— Я просто хочу жизнь, в которой на меня перестанут класть хуй.

Та большая рука, которая продолжала выписывать круги на моей спине, плавно переходила с одной стороны на другую, пока я пыталась собраться, стараясь закупорить моментальный гнев, который вырвался из меня. Мы долго просто сидели. Ну, я лежала на коленях Декса, а Декс гладил своей рукой мою спину поверх футболки. Молчание было приятным, потому что я высказала все. Я выпустила все то дерьмо, которое копилось во мне так долго.

Очевидно, так или иначе, я перестала думать о своем отце годы назад, но осадок, оставшийся после его ухода, хранился на задворках моего сознания.

Через какое-то время, я попыталась сесть, но тяжелая рука Декса прижала меня обратно.

— Теперь тебе легче? — прошептал Декс.

— Думаю, да, — я шмыгнула носом.

— Уж лучше бы так и было, детка, — его пальцы двигались вниз, как будто он собирается делать «рельсы-рельсы, шпалы-шпалы». — Я знаю, тебе больно, но достаточно.

Кем нафиг возомнил себя этот парень, что стал указывать, достаточно мне плакать или нет? Я попыталась оттолкнуться, чтобы встать, но он снова не позволил. Декс поцокал языком.

— Нет, нет, нет. Ты меня выслушаешь, Ритц. И хорошенько выслушаешь.

Вот блин, это не похоже ни на одну из лекций бабушки.

– Этот урод не стоит твоих слез. Он не стоит любви, которую ты ему отдаешь. Он этого не заслуживает и никогда не заслужит. Я уверен, что тебе нужен был папа в детстве, но тебе достался дерьмовый. И эта дерьмовость не должна на тебя влиять. Он не должен быть причиной твоих слез или недоверия к другим людям когда-либо снова. Ты красивая, ты так охренительно мила и ты умная, Ритц. Тебе это досталось от мамы, потому что ты уж точно не набралась того дерьма от отца. Зная Сонни, и то, что он к тебе чувствует, я знаю, что твоя мама не хотела бы, чтобы ты так страдала.

Его пальцы сжали мой затылок.

— Ты никогда не будешь плакать снова из-за этого мудака. Я не хочу, чтобы ты даже злилась, когда думаешь о нем. Его больше не существует. Его дерьмо больше тебя не ранит снова. Ты меня слышишь?

Я икнула в подушку, едва кивнув.

Я чувствовала себя настолько разбитой, настолько слабой. Это был потоп. Я снова думала о нем, не было способа не думать. Но в тот момент было слишком приятно верить в то, что я могу отмыться от Курта Тейлора.

Пальцы Декса вытянулись, так что вся ладонь покрывала мою шею, а его пальцы обхватили почти все горло.

— Моя мама обычно говорила мне, что нужно бороться со всяким дерьмом, чтобы особо хреновые дни превратились в лучшие дни твоей жизни. Так что сейчас я говорю тебе, что ты все выдержишь. Я клянусь тебе, что когда все это дерьмо закончится, тебе больше о нем не придется волноваться, никогда, — его большой палец сильно надавил на мою кожу.

Я издала звук, похожий, как будто я умираю.

— О, Декс.

— Детка, ты наимилейшая маленькая девчушка, которую я когда-либо встречал. Ты заслуживаешь больше, чем эту разбивающую сердце хрень, — его пальцы разминали мои мышцы на шее. — Если я еще раз увижу снова это красивое личико плачущим, из-за какого-то бесполезного куска дерьма, я заставлю твоего отца пожалеть, что он встретил твою маму, поняла?

Разные эмоции переполняли меня, временно ослепляя весь гнев и обиды, пронзающие мое тело. Мои внутренности сжались, и снова захотелось плакать. Потому что тот самый человек, который недавно назвал меня тупой маленькой засранкой, потирал мне спину и обещал такие вещи, которые скорее выглядят как супермазь.

Слова стали более значимыми, потому что они исходили от Декса. От Декса, который не будет ходить вокруг да около, лишь бы показаться милым.

Так что, когда минуту спустя я резко села, сбрасывая его руку на колени, я вдыхала эти страдания, прерывисто дыша. Я зажала губы зубами и в потемках отыскала линию его челюсти, крепко сжатый рот, и сглотнула.

— Ты меня не обнимешь?

Его рот приоткрылся на секунду, а его глаза метнулись к моим, что-то в них ища. Он молчал и не двигался. Я заметила, как задергался нерв под его глазом.

Из-за паузы Декса, на минуту я почувствовала себя дурочкой. Если бы я действительно об этом задумалась, то он не похож на тот тип людей, которые любят обниматься. Плюс, в смысле, кто просит обнимашки? Кто…

— Иди сюда, — заявил он своим низким голосом.

Я посмотрела на него всего мгновение, все еще чувствуя себя жалкой,