— Я бы посоветовал тебе порвать с этим мудаком, но ещё есть время исправить эту проблему. Возможно, тебе стоит позволить ему попытаться компенсировать проявленную ранее невнимательность.

Пирс распахнул дверь. Как только мы вышли из машины, я оглядела самолёт, и мои ноги приросли к земле. Он был больше, чем я представляла, и будто сошёл с экрана. Трап был опущен, а наверху стояла женщина в голубой блузке и подходящей по цвету юбке.

— Вау, — произнесла я. — Это лучше, чем билеты на самолёт, о которых я думала, и готова поспорить, никаких пересадок.

Дункан усмехнулся.

— Ты права. Прямой перелёт. — Он жестом указал в сторону трапа. — Ваша карета подана. — Когда мы приблизились, он наклонился к моему уху и прошептал, — Слышал, клуб всё ещё принимает новых членов.

Его тёплое дыхание щекотало мою шею. Я отошла на шаг и развернулась, улыбаясь Дункану через плечо.

— Ты спросил, сделал ли меня мой парень членом клуба, а не состою ли я в нём.

Дункан споткнулся. Его глаза сверкнули, а на шее дёрнулись жилы.

— И?

Я улыбнулась шире, наслаждаясь его реакцией.

— И... я не вхожу в этот клуб.

— Значит впереди первый шаг к исправлению твоего парня.

Забравшись наверх, я кивнула даме в голубом и шагнула в огромный салон. На столе, в закреплённой вазе, разместился букет прекрасных розовых и красных цветов. Самых разных: розы, лилии, гвоздики и маргаритки. Изумительно.

Это выглядело неправильно. Я имею в виду, безусловно, при обычных обстоятельствах на самолётах "Бьюкенен и Уиллис Фармацевтика" не было свежих цветов. Я перевела вопросительный взгляд с цветов на Дункана.

Он вытянул из букета красную розу с длинным стеблем и передал мне.

— Что это значит?

— С каждым цветком из нашего букета связано какое-то событие.

Нашего. Это слово отдалось в моей голове.

— Не имеет значения, что я был не первым, кто сорвал их, — продолжил он. — Важно то, что ты окажешь мне честь разделить это с тобой. В эти выходные я хотел бы продолжить работать над нашим букетом.

Я покрутила розу между пальцев, помня о шипах.

— Мы притворяемся, помнишь?

Он шагнул ближе, его руки окружили мою талию и прижали наши бёдра друг к другу. Я упёрлась взглядом в его грудь, после чего медленно подняла подбородок и встретилась глазами с самым глубоким изумрудным цветом, который я когда-либо видела.

— Выбор за тобой, — произнёс он. — Цветок в твоей руке — это наш первый поцелуй. Мне бы хотелось добавить в наш букет клуб высотной мили.

— Притворяемся, — успела я пробормотать перед тем, как его губы обрушились на мои. Когда наш поцелуй закончился, я не могла вспомнить, ответила ли ему. Я кивнула или покачала головой?

С сексуальной ухмылкой Дункан подвёл меня к двум огромным кожаным креслам, и мы пристегнулись.

— Мистер Уиллис, мисс Джонс, — произнесла дама в голубом, появившись из передней части самолёта. — Я — Марша. Ваш багаж загрузили в хвостовую часть, и пилот готов к взлёту. Пожалуйста, дайте знать, если вы чего-нибудь захотите или вам что-нибудь понадобится. Я к вашим услугам.

Дункан потянулся за розой, которую я всё ещё держала в руке.

— Марша, не могли бы вы поставить её обратно в вазу?

— Да, сэр.

— Подождите, — остановила я стюардессу. — Вообще-то, Марша, вместо того, чтобы возвращать её, не могли бы вы принести нам оттуда розовую розу?

Глаза Дункана округлились.

— Для букета нужно больше одного цветка, — сказала я.

Вернувшись, Марша протянула нам розовую розу. Я кивнула Дункану.

— Думаю, это тебе.

Взяв цветок, он поднял взгляд на Маршу.

— Думаю, мы будем в порядке. Пожалуйста, оставьте нас одних и отдохните. Мы позовём, если нам что-нибудь понадобится.

— Да, сэр. Мы с капитаном на расстоянии всего одного телефонного звонка.

Она кивнула на аппараты, встроенные в подлокотники наших сидений.

Мой грохочущий пульс эхом отразился у меня в ушах, когда двигатели загудели — я не уверена, что звучало громче. Когда Марша прошла в хвостовую часть самолёта, я спросила себя, всё ли у меня в порядке с головой.

Неужели я только что согласилась на секс на высоте в несколько тысяч километров?

Со своим начальником — владельцем компании, в которой я работаю?

На борту самолёта компании?

Не успела я осмыслить свою новую реальность или вспомнить общие правила, Дункан развернулся в мою сторону и накрыл мою руку своей.

— Кимбра, не могу ничего обещать насчёт будущего, но в эти выходные — следующие четыре дня — я буду лучшим парнем из всех, что у тебя были. Я готов посмотреть, насколько близки к реальности мои фантазии о том, что у тебя под юбкой.

— Притворяемся, — это слово было едва слышно в хаосе моих мыслей.

Мы откинулись в своих креслах, когда самолёт начал выруливать. Большая ладонь Дункана оставила мою и накрыла моё бедро.

— Мы оставили притворство в Нью-Йорке. Пора собирать букет.

Глава 9

Я положил розовую розу на сиденье напротив, размышляя о её значении.

Придаёт ли Кимбра ей тот же смысл, что и я? Принимает ли она таким образом моё приглашение?

Собираемся ли мы сделать Кимбру членом клуба высотной мили?

Собираюсь ли я обладать женщиной, о которой так долго фантазировал?

Вопросы продолжали возникать в моей голове, предвкушение достигло эпических масштабов. Я силился вспомнить все те вежливые фразы, которые стоит произнести. Это не первое моё родео, но ощущается именно так. Я уже делал подобное раньше, но внезапно лишился всех воспоминаний об этом. Казалось, мой мозг был не в состоянии функционировать. Синапсы отказали или вообще ушли в отгул. У меня было подозрение, что это связано с внезапным оттоком крови, которая теперь, очевидно, хлынула в другое место. Поскольку мой член затвердел с рекордной скоростью, развёрнутая беседа — да даже обсуждение погоды — сейчас казалась за пределами моих способностей.

Я не мог припомнить, когда в последний раз был так взволнован близостью с женщиной.

Возможно, это связано с тем, что Кимбра сказала в тот вечер в «Гастонс». Она сказала, что самое простое — не всегда самое лучшее. Видит Бог, заполучить её — нас — сюда не было просто. Реальность такова: я привык, что мне все достается легко. Поставить кого-то перед собой на колени в общественном туалете — легко. Заставить кого-то раздвинуть ноги одной улыбкой — легко. А с Кимброй было как угодно, только не легко.

Когда самолёт тронулся с места, я повернулся и стал впитывать её присутствие. После всех этих лет она была так близко. Её мягкая кожа, запах сладких духов, даже музыкальный звук её голоса, когда она говорила о той розе - всё