Свет нашёлся на посту. Там сидели медицинские сестры, которые следили за коридором и больными. В ящике стола лежал фонарь. Его я и взял. Опираясь на один костыль, я пошёл по коридору. В палатах была кровь. Кто-то был ранен, но раны были такими сильными, что вряд ли после них можно было выжить. Непонятно было, что за существо оставило такое, но разбираться я не собирался. Что-то в темноте проскользнуло за моей спиной. Я резко обернулся. Свет от фонаря не выявил ничего страшного. Тот же коридор. До слуха донеслось хриплое дыхание. Животное дыхание, которое слишком сильно выделялось на фоне стонов раненых и моих шагов. Но тварь не напала. Ну и хорошо.
Кто-то ломился в один из кабинетов. Я быстро пошёл в том направлении. Фонарь цапанул его светом фонаря. По виду был звероморф, но с длинными патлами волос и шерстью, что стояла дыбом. Одежды на нём не было. Длинные когти были размером с ладонь. Этими когтями он пытался разбить обшивку двери, которую кто-то запер. И это ему почти удалось. Увидев меня, звероморф решил пойти в бой. Я ожидал нападения. Оно для меня не было неожиданностью. Мы с ним сцепились. Фонарь отлетел в сторону.
Драка. Мышцы наполнились привычной тяжестью. Кровь быстрее понеслась по телу. Мой противник был под каким-то допингом, иначе я не мог объяснить такую неконтролируемую жестокость. Он не понимал, что я ему не по зубам. Для него была одна цель — это убить. Всё равно кого, главное убить и не отступить. А у меня была цель уничтожить противника. Жалеть кого-то уже не было смысла. Звук ломающихся костей, хриплый стон и тут же другой удар от второго противника, который словно ждал исхода драки.
Время остановилось. Остался лишь бой, во время которого я забыл о своих ногах. Когда вопрос стоит о жизни и смерти, то подключаются все части тела. И это получается незаметно. Инстинкты рулят, а мозг уходит на второй план.
Во время драки была пробита дверь, которую так стремился выбить тварь. Не мог я это существо назвать разумным. Слишком в нём было много безумного. И это безумие пугало, вызывало омерзение, как проявление слабости.
Когда я вновь поднял фонарь, то противники уже испустили дух и больше не могли подняться. Я открыл замок на двери, просунув руку в дыру. Небольшое помещение. В углу сидела Олива, держа перед собой нож. Обычный нож, которым хлеб резали. Против того чудища этот нож был ерундой. Соломинкой.
— Тут много таких незваных гостей разгуливает? — спросил я.
— Не знаю, — прошептала она. По лицу кровь, на одежде пятна.
— Ранена?
— Царапина. Бровь разбила.
— Я, кажись, понимаю, что произошло, но не понимаю зачем.
— А нам не всё ли равно зачем и что? — спросила она.
— Главное выбраться отсюда?
— Не думаю, что это хорошая идея. Надо затаиться и переждать. Я не собираюсь, как ты по коридорам разгуливать, — ответила она.
— Лучше погулять, чем лежать и ждать, когда наступит мой черёд.
— Я тебя понимаю, но не могу присоединиться к твоим прогулкам.
— Ты знаешь эти места. Найдём место, где можно будет переждать, а там дождёмся утра, — предложил я, протягивая ей руку. Олива кивнула, соглашаясь с моим планом. Осталось только найти спокойное место.
Глава 14. Каждый делает свой выбор
За дверью слышался шум и крики, но проверять, что там такое происходит совсем не хотелось. Мы сидели в ванной комнате, где воняло грязным постельным бельём и средством для мытья полов. Олива открыла воду и стала смывать кровь.
— Кто-то решил устроить бунт? — Я подошёл к окну и посмотрел на улицу.
— Без понятия.
— Или это разовая акция? Но против кого? Против звероморфов? Или будет раздел влияния после смуты?
— Ты меня спрашиваешь или это мысли вслух? — спросила Олива.
— Мысли вслух. Морфы могут впадать в полудикое состояние, если находятся на грани выживания. Этих явно где-то держали, доводя их до бешенства. Они накидываются на всех, кто попадается им на глаза. Звери рвут обидчиков. Это всё чем-то похоже на наши особенности, когда мы впадаем в амебиоз или становится крепкими, чтоб отразить удар.
— Допустим. И что дальше?
— Дальше? Или некие личности, которые не закончили воевать, продолжат войну. Или это всё чья-то злая выходка. Морфы озверели после войны. Они забывают простые истины. Забывают себя и предков, а о будущем не думают. Им всё равно, как будут жить дети.
— Война закончилась.
— Но она продолжается для тех, кто скитался всё это время по джунглям и не знал, что происходит в большом мире. Возможно, что это какие-то морфы из города, который живёт вольно и без власти. Я как-то слышал о таких городах.
— Мне всё равно. Я давно отошла от политики. Мне всё равно кто и кого бьёт, колет и рвёт. Моя работа только чинить раны. Штопать их, как штопает швея. Вставлять железо взамен раздробленных костей. Мне всё равно, по каким причинам эти раны получают! Всё равно! — Последние слова она прокричала. Явно что срывалась в истерику. По щекам потекли слёзы. Она постаралась их смыть водой, потом оставила эту затею. Выключив воду, Олива села на кушетку, что стояла вдоль стены.
Я отвернулся к окну. На улице было шумно. Ездили машины. Была слышна стрельба. Крики. Света не было во всём городе. Только ночь и крики. Всё же это была спланированная акция. Только кто
