Безрассудный, смелый, справедливый и дурной — это был весь Лешик. Никаких талантов, кроме желания ввязаться в драку за справедливость. То он вступился за девчонку, то правду кулаками доказывал, то рвался добровольцем на тушения пожаров. Хорошо, что Мила к его выходкам относилась с пониманием. Лишь головой качала, а я не понимал, зачем лезть туда, куда можно не лезть? Зачем махать кулаками, когда их можно оставить в карманах? Вроде даже когда молодым был, то таким не был.
Впереди образовалась пробка. Видимо произошёл сбой в контроле сороконожки. Ими управляли с помощью мысли, когда сороконожка считывала импульсы мозга владельца через поводья, которые прикреплялись к их усам, а нам достаточно было держать поводья. В последнее время сбои с сороконожками происходили постоянно. Их не так давно ввели в эксплуатацию. Это была ещё одна из причин, почему я отказывался покупать её.
Оставалось лишь расслабиться и откинуться на сидение, да ждать, когда наладят движение. Мила опять будет недовольна, что я опоздал на ужин. Может и Лешик опоздает. Тогда будет моё опоздание не таким заметным.
На балконы вышли любопытные, чтоб посмотреть причину пробки. Как будто в первый раз. Солнце клонилось к закату, окрашивая в красный цвет зелёные лианы, что обвивали дома до самых крыш второго этажа, а то порой и перекидывались на неё. Вскоре в домах зажгут лампы. В листве заскользят светлячки, которые будут соревноваться в яркости со звёздами. Закончится очередной рабочий день, за которым придёт ночь, которую мы проведём с Милой, как в первый раз. И вновь она будет смущаться. За столько лет она так и не перестала смущаться. Будет теребить зелёную лиану волос и пусть в этот раз у неё в волосах уже будут цветы, но она остаётся по-прежнему той самой девчонкой, которой я когда-то давно сделал предложение жить вместе. Детей растить. Обязательно мальчика и девочку. Так всё и вышло.
Телега тронулась. Пробка начала рассасываться. Мы медленно поехали дальше. Для транспорта в городе выделили отдельные дороги, которые шли параллельно пешеходным зонам. Разделяла их зелёная полоса из деревьев и кустов. Над проезжей дорогой были перекинуты мосты между пешеходными зонами. Лешик шёл по такому мосту, когда увидел меня. Махнул рукой. Хватило одного мига, чтоб он забрался на перила и, оказавшись на внешней стороне моста, начал спускаться по лиане. Да у меня сердце ёкнуло при виде такого безрассудства! Он же вёл себя как ни в чём не бывало. Повис на руках прямо над дорогой, дожидаясь, когда моя телега поравняется с ним и соскочил в неё, чтоб потом перебраться на сидение.
Я только крепче сжал вожжи, сдерживая себя от желания отвесить этому дураку хорошего подзатыльника. Жаль, что это ведь ума не добавит, а только последние зачатки интеллекта выбьет, а так бы он давно получил от меня хорошую трёпку.
— Что ты творишь! — сдерживая себя, спросил я. У самого же трава на руках дыбом встала.
— Да ладно тебе, пап. Как будто сам так путь не сокращал! — весело ответил оболтус.
— Я всегда жизнью дорожил, в отличие от некоторых. Сколько тебе можно повторять, что себя надо беречь и не рисковать по пустякам!
— Тогда будет скучно жить, — ответил Лешик. — Давай спорить не будем? Может со стороны и выглядит так, что я делаю что-то не думая, но тут долгий расчёт и подготовка.
— Всегда есть случайность…
— От которой не сбежать. Кстати, о случайностях. Нас сегодня на флот агитировали, — между прочим, ответил он.
— Только не говори, что ты согласился, — почувствовав откуда-то навалившуюся усталость, сказал я.
— Обещал подумать. Начнёшь отговаривать?
— Море опасно. Это считай поездка в один конец. А я не хочу, чтоб тебя поглотило море. Мать от горя почернеет. Ладно, когда туда идут сироты. Одиночки по жизни. Семейным там не место. Лешик, я понимаю, что тебе охота приключений, но на тебе лежит ответственность перед близкими людьми. Каждый твой поступок отражается на нашем здоровье. На здоровье Цветы. Она за тебя будет переживать, когда ты уедешь, — сказал я, пытаясь донести до него такую простую мысль. Он промолчал. Я надеялся, что он меня услышал.
— Поэтому я и сказал, что подумаю. Но отсаживаться дома, пока эти уроды уничтожают наш мир своими загрязнениями… Это как прятаться от драки! — Лешик говорил спокойно, но по вставшим дыбом колосьям пшеницы в волосах, было понятно, что он возмущён.
— Ты готов ввязаться в любую драку, лишь бы кулаками помахать?
— Тут не любая драка. От наших действий зависит будущее планеты. Я не хочу, чтоб мои дети задыхались от смога и гари.
— Детей у тебя нет. Да ты ведь ещё на той недели убеждал нас с матерью, что пока не встанешь на ноги, то не женишься. По поводу смога, у нас на материке лишь два производства, которые дымят. А материк киберморфов находится далеко. Я бы вместо того, чтоб угрожать железным, помог звероморфам победить пески и посадил там сады. Два зелёных материка покроют с лихвой вред от выброса железных.
— Пап, ты не понимаешь всех тонкостей.
— А ты понимаешь? Лешик, когда приходит морф с горящим взглядом и доказывает, что вон те дяди плохие, я вначале поинтересуюсь, почему он считает, что те дяди плохие, потом узнаю так ли это. Может ему эти дяди лично не нравятся, потому что залили квартиру или телегу увели. Только после того, когда я проверю, что они злодеи, то пойду им морду бить. И то, это будут мои выводы, а не указка обиженного морфа, который пальцем ткнул в их сторону и сказал, что они враги.
— Хочешь сказать, что киберморфы ни в чём не виноваты?
— Хочу сказать, что кулаки должны идти в ход после мыслей, а не вперёд их.
Лешик задумался. Он не пускался доказывать свою точку зрения и спорить, если кто-то не поддерживал его.
