– Приветствуйте госпожу Аоки-чжи из Шому! – восклицает распорядитель.
Я слышу шорох одежды – это Аоки поднимается на ноги. Ее робкие шаги по каменному полу, плеск воды – очевидно, она входит в бассейн. Госпожа Эйра говорила нам, что такова часть церемонии. Погружение в воду символизирует очищение наших тел перед первой встречей с Королем. Вода в бассейне зачарована так, чтобы не намочить нашей одежды и не смыть макияжа. Через мгновение я уже слышу, как Аоки прерывающимся голосом приветствует Короля.
– Какая милая, – бормочет он себе под нос. – Что за славный носик у этой малышки.
Что-то внутри меня переворачивается от такого описания. Он воркует над ней, словно рассматривая игрушку, с которой будет приятно позабавиться, прежде чем отшвырнуть ее прочь, когда она надоест.
Собственно, это чистая правда, напоминаю я себе, стиснув зубы. Мы все для него – именно игрушки.
Чуть больше времени Король тратит на Блю, которая идет следом за Аоки. Потом – Ченна, а потом – слишком скоро – наступает моя очередь.
Я поднимаюсь, колени дрожат. В чертоге оглушительно тихо. Я иду вперед, стараясь двигаться легко и изящно, как госпожа Эйра, но мне кажется, что мои ноги стучат, как ослиные копыта. Глаза мои прикованы к полу, но я все равно чувствую взгляды толпы. Дзарджа. Это слово снова и снова звучит в моей голове, отдаваясь там, как пульс, и я не могу перестать его слышать. Неужели я правда такая? Неужели в глазах демонов, смотрящих на меня со всех сторон, я и правда – девчонка, предавшая свой собственный народ?
Когда я дохожу до подножия лестницы, я облегченно выдыхаю и делаю шаг вперед, в воду бассейна… И тут я наступаю на подол собственного платья.
Толпа гостей дружно ахает, когда я спотыкаюсь и падаю в воду ничком. Вода мгновенно облекает меня, ее холод обжигает. Я готовлюсь отплевываться, задыхаться, но неожиданно оказывается, что я могу вдыхать заколдованную воду так же легко, как воздух, и я, справившись с паникой, поднимаюсь на ноги и иду. Темная влага обтекает меня, как дым, расступаясь. Я выхожу на сушу перед Королем и падаю перед ним на колени, не смея поднять глаз.
– Ве… великая честь для меня служить вам, Богоподобный Властелин, – запинаясь, говорю я слова, которым научила нас госпожа Эйра.
Тишина.
А потом стены чертога содрогаются от королевского смеха.
– Взгляните только на эту бедняжку! – хохочет он. – Разодета как королева – а сама двух шагов пройти не может, ноги заплетаются! Мадам Химура, сколько чашек саке вы влили ей в глотку для храбрости?
Служанка подбегает ко мне и помогает подняться. Едва держась на ногах, я удаляюсь, не в силах поднять головы, с пылающими щеками, и смех Короля отражается от каменных стен.
Глава одиннадцатая
– Марико от страха едва не стошнило ему под ноги.
– Но ведь не стошнило!
– А Чжэнь, мне кажется, неправильно поклонилась. Да-да, оттуда, где я стояла, ее поклон выглядел неуклюже.
– Аоки, я упала в полный рост, просто свалилась. Перед всем королевским двором.
Она делает паузу.
– Ну да, не поспоришь. Ужасно, что так получилось.
Я пытаюсь улыбнуться, и Аоки гладит меня по плечу. Солнечное утро следующего дня. Мы вдвоем сидим на ступеньках женских бань, где в такой ранний час еще пусто.
– Хотя на что я жалуюсь? – говорю я. – Хорошо, что так получилось. Теперь он точно очень нескоро меня призовет к себе. Может, и вообще никогда не призовет.
Аоки широко распахивает глаза.
– Ты что, этого не хочешь?
– Нет! – поспешно отвечаю я – может быть, даже слишком поспешно. И понижаю голос. – А ты… неужели хочешь?
– Я сама не знаю. Но ведь он наш Король, Леи. Наш повелитель. Быть его наложницей – великая честь.
Я отвожу взгляд.
– Не нужно мне такой чести. Я бы лучше жила дома, в Сяньцзо.
– Но ведь теперь твоя семья обеспечена на всю жизнь, разве ты этому не рада? – нахмурив брови, спрашивает девочка.
Я вспоминаю, что Аоки, как и я, из бедной деревни. Ей знаком голод, тяжелый труд, укусы холода, боль во всем теле после трудного дня… боль, проникающая до костей.
Но все равно… Это было мое дело – заботиться о родных, о папе и Тянь. Мое, а не Короля.
Дзарджа.
Деньги Короля – грязные деньги. Кровавые деньги.
– Не беспокойся, – продолжает Аоки, стараясь меня утешить. – Я уверена, он скоро забудет, что случилось тем вечером.
Со времени церемонии проходит неделя. А потом – еще одна. К концу третьей недели Король все еще ни разу не призвал меня к себе.
Часть меня – большая часть – испытывает по этому поводу облегчение. Но к нему примешивается стыд, а также острое чувство провала, позора, неудачи.
Мадам Химура каждый день напоминает мне о моей ошибке.
– Послушай, тебе нужно поскорее найти способ напомнить ему о своих золотых глазах, пока я тебя не выкинула за ворота. Ты только зря занимаешь место во дворце.
Однажды мне снится сон о Ночи Снятия Покровов. Во сне я, как тогда, спотыкаюсь и падаю, но когда поднимаюсь из зачарованного бассейна, на королевском троне сидит генерал Ю и широко улыбается.
– Смотри, что ты натворила, – он поднимает руки, из его лап свисают отрубленные головы папы и Тянь, кровь потоками стекает на мраморный пол. – Лови! – он бросает головы мне, и я с отчаянным криком просыпаюсь.
Ничего на свете я не желаю так отчаянно, как сбежать из дворца куда угодно, как можно дальше. Вернуться домой. Но всякий раз, стоит мне хотя бы подумать об этом, угрозы генерала Ю звенят у меня в ушах. А вместе с ними звучит удар дубинки стражника, проламывающий череп рабыни на мосту, и я говорю себе, что попытка бежать приведет только к одному: у меня просто не останется дома, куда можно вернуться.
* * *Дни идут своим чередом, занятые дворцовой рутиной. Жизнь здесь – это череда ритуалов. Удивительно, как быстро я встраиваюсь в дворцовый ритм, будто мою прежнюю жизнь стерли губкой с дощечки для письма, и поверх написали новую. Занятия, дворцовые слухи, трапезы и церемонии… Я ни на миг не забываю своего намерения разузнать, что случилось с мамой, но у меня просто нет ни минуты свободного времени, чтобы этим заняться. К тому же я понимаю, что такое нельзя осуществить незаметно, и угроза генерала Ю снова и снова всплывает в моей памяти.
Каждый день начинается с утреннего звона гонга. Наши горничные встают еще раньше, чтобы наполнить для нас ванны и разжечь курильницы, и сладкий запах благовоний наполняет дом, постоянно витая в воздухе прозрачной легкой дымкой. Лилл провожает меня в бани, а после ванны облачает в простое кимоно или юкату из хлопка, зачесывает мне
