Воргунов: Вы еще скажете: болезни роста.
Крейцер: А что же, и скажу.
Воргунов: Александр Осипович, простите меня, старика. В Европе давно нет холеры, сыпного тифа и этих самых болезней роста.
Крейцер
Воргунов: Это, может у дворян каких там. У техников этого нет…
Троян (улыбается): Вы замечаете, Петр Петрович, что вы делаете успехи в классовом подходе?
Крейцер
Воргунов
Крейцер
Зырянский: Васька, скоро сигнал?
Клюкин: Через двадцать минут.
Клюкин: Чего тебе?
Лаптенко: В коммуну.
Клюкин: Чего в коммуну?
Лаптенко: Примите меня в коммуну.
Клюкин: Как тебя зовут?
Лаптенко: Гришка, Лаптенко Гришка.
Клюкин: Ты откуда?
Лаптенко: Да откуда же? Мне негде жить.
Клюкин: Давно на улице?
Лаптенко: Два года. Как ушел от мамки.
Клюкин: Сядь вот там, подожди. Нет, на диван не садись, на ступеньку сядь.
Белоконь: Я сколько раз говорил главному инженеру: раз они набросали гвоздей в коробку шестеренок, пускай они и отвечают. Я за автомат определенно не отвечаю.
Григорьев: А кто набросал?
Белоконь: Да кто же? Я знаю разве? Народ тут такой. Они меня…
Белоконь:…утопить готовы, что я с них определенно требую. Игорь Александрович, переведите меня на другой завод.
Григорьев: Глупости, работай здесь. Что тебе, плохо?
Белоконь: Оно не плохо, да народ здесь беспокойный здорово…
Григорьев: Ничего.
Белоконь: Народ здесь оскорбительный. А я такого не люблю. С автоматом этим прохода нету… Вы скажите главному…
Григорьев: Хорошо.
Григорьев: Здравствуйте, Надежда Николаевна.
Торская: Здравствуйте, здравствуйте, Вася. Не знаешь, где Вальченко?
Клюкин: Кажется, на заводе.
Григорьев: Спасите мою душу, Надежда Николаевна. Уже не товарищ Вальченко вас ищет, а вы его ищете…
Торская: Товарищ Вальченко мне нужен, вот я его и ищу.
Григорьев: Кажется, товарищ Вальченко вытеснил из вашей души даже коммунаров.
Торская: Ошибаетесь, в моей душе они уместятся, не мешая друг другу.
Григорьев: Только для меня нет места в этой любвеобильной душе.
Торская: Для людей вашей категории места нет. Верно.
Григорьев: Надежда Николаевна, обратите внимание, здесь часовой.
Торская: Ничего не могу поделать: в присутствии часового вы не умнеете.
Григорьев: Так, Надежда Николаевна?
Торская: Да, так.
Григорьев: Хорошо. (Ушел наверх.)
Клюкин: Сцена ревности, да?
Торская: Нет, Вася, это сцена хамства…
Клюкин: И я так думаю.
Торская: А где Воргунов?
Клюкин: А вот.
Воргунов: Удивительное дело: для чего я вам могу понадобиться?
Торская: Идите сюда, мне надо с вами поговорить. Садитесь.
Воргунов: А это что за персонаж?
Клюкин: В коммуну просится.
Воргунов: Смотрите, какой он смирненький. Ну, чего ты такой смирный?
Лаптенко: Примите в коммуну.
Воргунов: Ага, практические соображения, значит?
Лаптенко: У меня соображение хорошее. Примите.
Воргунов: Я вижу: смирненький.
Торская: Так и нужно: он будет хорошим коммунаром, правда?
Лаптенко: Я буду все делать… А примете?
Торская: Я здесь человек маленький… Попросишь старших…Примут.
Воргунов: Ну, сел. Говорите, в чем дело?
Торская: Один коммунар, фамилия его Одарюк, сделал важное усовершенствование в выключателе. Об этом говорят все коммунары. Вам известно?
