Артур Джонс опять мог бы воспользоваться мгновением слабости русского, однако, похоже, полностью лишился самообладания. Даже не помышлял о сопротивлении, только дрожал. Что с ним такое?
– Руки за голову! – потребовал Андрей – дело еще не сделано.
– Здесь опасно, – заканючил Рамирес. – Нам нужно вернуться в джип.
– Сначала скажи второму, пусть вылезет из машины!
– Но…
– Пусть вылезет!
– No, no! – Джонс замотал башкой, теперь его трясло заметно сильней.
Слаб оказался американец. Некстати вспомнилась сцена из кинофильма «Брат-2», когда Данила пришел к другому американцу. Скажи, в чем сила? А… К черту! Не о том думается! Джип подозрительно затих, и треска в наушнике Рамиреса больше нет – Томми что-то готовит, а стреляет он ловко.
Медлить нельзя! Андрей поставил переводчик огня на одиночные выстрелы – тут все просто, предохранитель и одновременно переключатель режимов стрельбы практически такой же, что и у автомата Калашникова.
Быстрым движением, не оставляющим Рамиресу шансов убрать голову в сторону, Ливадов перевел дуло автомата к мочке правого уха американца.
Звук выстрела слился с воплем Джонса. Шляпа слетела с банданы на траву в паре шагов от проповедника, а сам он упал на колени, схватившись рукой за разорванное ухо и обожженную раскаленным предпулевым газом скулу. Меж растопыренных пальцев обильно потекла кровь. Американец выл, как раненый зверь.
– Встать! – Андрей тоже упал на одно колено: он должен быть все время прикрытым заложником.
Ливадов крепко всадил Джонсу по левому плечу прикладом и тут же, перехватив тяжелую штурмовую винтовку правой рукой, взял Рамиреса за шиворот и заставил подняться, потянув за собой. На адреналине, почуяв запах крови, Андрей был как бешеный, и сил прибавилось, будто на троих.
– Стоять! Руки за голову! – Теперь дуло коснулось залитой кровью шеи скулящего американца. – Пусть Томми выходит из джипа!
Американец по-прежнему не оборачивался, зато замычал что-то в ответ. Пришлось вновь приложиться дулом автомата по затылку.
– Быстро!
– Хр-р-р… – захрипел Джонс и наконец-то выдавил из себя что-то человеческое: – Опасно… Здесь… Он должен следить за округой. Зомби могут быть рядом… Другие.
Как же захотелось еще раз вмазать прикладом этому уроду, что весь в соплях и крови. Но если американцу прилетит, то он тут же сам отлетит в сторону, а белобрысый точно ждет шанса, чтобы изрешетить русского из пулемета. Сто процентов! Пару подходящих моментов подручный Рамиреса проспал.
Нет, нельзя высовываться из-за спины Джонса!
– Опасно, говоришь? – прорычал Андрей. – Чего ж тогда притащил сюда прогуляться? На старинную архитектуру поглазеть?
Впрочем, ответ американца его совершенно не интересовал.
– Считаю до трех. Если закончу, а Томми не выйдет, расстреляю под вторым ухом всю обойму!
Андрей не мог видеть лица американца, но вдруг представил, что у того сейчас глаза вылезают из орбит от охватившего его страха.
– Tommy! Tommy! Go out![19] – истерично завопил в микрофон Рамирес.
– Раз. – Ливадов начал отсчет. – Два. – Андрей передернул затвор.
– Now then![20] – вновь закричал американец.
Водительская дверь джипа открылась. Показался Томми. Он что-то закричал и замахал руками. Наверно, хочет сказать, что идет.
– Ну, давай. – Андрей облизнул пересохшие губы. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Что делать с Томми?
– Пусть идет сюда!
Джонс кивнул:
– Соме here![21]
Ливадов покосился на Рамиреса. Дышит уж больно часто, не потеря ли крови сказывается? Хотя с уха больше не хлещет… Нет, подыхать проповеднику еще слишком рано. Но что с ним, блин, такое? А белобрысый опять выкрикнул что-то и, подняв над головой руки, двинулся к Ливадову и его заложнику.
Идет вроде без оружия да еще приветливо улыбается, черт долговязый. Андрей выругался, сплюнул и погладил пальцем спусковой крючок автомата. Томми что-то задумал. Ливадов вновь ругнулся и отступил от Рамиреса на два шага, потом еще на два, на шаг. Взял правее, наискосок от Джонса, чтобы можно было следить одновременно за ним и Томми.
Андрей вскинул оружие, нацелив его в воображаемую точку между Джонсом и Томми: теперь одинаково быстро достанет любого из них. Он был уверен, что у приближающегося подручного проповедника что-то на уме. К бабке не ходи!
Да что так трясет Рамиреса? Его била уже крупная дрожь. Подозрительно это все, не задумал ли он разыграть спектакль – упасть, изобразить припадок и отвлечь внимание?
Андрей стиснул зубы. Нет, не проведешь, сейчас режиссером является он, и спектакль играют в его постановке. Томми прошел больше трети пути с поднятыми руками, улыбается, будто родному брату. Ливадов смотрел то на него, то на Рамиреса, и отсчитывал до ста. Одна цифра на каждый шаг Томми.
Когда Андрей закончит считать, тогда все и сделает. Сотня будет означать, что он решился. Не так уж и просто это делать, как оказывается.
До помощника проповедника всего-то пара десятков метров, и Ливадов проговаривает отсчет уже вслух:
– Девяносто восемь… Девяносто девять… Сто!
Андрей шумно выдохнул:
– Ну, пора.
Почему-то с негром-толстяком все вышло гораздо легче. Андрей переключил оружие на автоматический режим, перевел дуло штурмовой винтовки вправо, нацелив оружие в грудь Томми. Успел увидеть, как тот замер словно вкопанный и открыл рот, чтобы закричать, уговаривая или умоляя русского не стрелять.
– No!
Андрей открыл огонь. Била винтовка кучно, с плотной отдачей и метко – прямо в грудь Томми. Его оттолкнуло назад, помощник проповедника попробовал сделать шаг, согнулся и упал лицом в траву.
– «Скрипач не нужен», – зло пробормотал Ливадов. Распаляясь, он гнал от себя сомненья.
Два заложника – слишком много. За двумя уследить гораздо сложней, чем за одним Рамиресом. Андрею нужна свобода, он уже получил ее, когда с шеи слетело стальное кольцо, однако он знает в новом мире слишком мало… Артур Джонс расскажет… Вот в этом Ливадов был уверен. Их в разведке учили, как делать людей разговорчивыми.
Подозрительность не обманула: за спиной второго убитого из-за пояса торчит рукоятка пистолета.
– Сдох ты, Томми, – вырвалось у Андрея, – но лучше ты, чем я.
Индикатор патронов показывал «семь». Убить Томми почему-то оказалось труднее. В голове гудит, горло окончательно пересохло, а руки мокрые.
Но что!.. Рамирес стал заваливаться на бок. Ливадов видел это, словно в замедленной съемке, и американец целился в него из невесть откуда взявшегося пистолета. Выстрелы вывели из транса. Андрей пока не чувствовал боли, не знал, попал ли в него Джонс, однако уже стрелял сам, высадив из винтовки остаток боезапаса.
Две пули попали в опорную левую Джонса, прежде чем он упал. Две дырки выше колена, из которых мгновенно потекла кровь.
– Jesus Maria! – Проповедник корчился от боли, лежа на земле. Он то падал спиной на траву, то приподнимался, опираясь левым локтем, а правой рукой хватался за раненую ногу.
Пистолет, из которого он стрелял, был отброшен далеко в сторону, и до него Рамирес явно уже не дотянется.
Андрей оглядел себя. Цел вроде, хоть американец лупил почти в упор. Кажется, тот два выстрела успел
