В июне уже температура не опускалась ниже –25 градусов, дни стали более или менее светлыми, правда, светать начинало не раньше девяти часов утра, а в пять уже темнело. В июне мы решили совершить первый пробный выезд на снегоходах и проехать по нескольким заправкам, расположенным вдоль Симферопольской трассы. В пределах сорока километров от нас их имелось семь штук, дальше мы решили не забираться.
Поехали опять трое – я, Саша и Флюр. Загрузились, как и в прошлом году. Я, правда, не хотел брать Сашу, Вика уже была на восьмом месяце беременности, но он настоял:
– Батя, ты извини, но не могу я просто так сидеть, ожидая манны с небес. Я обязан сделать всё возможное для спасения жены и будущего ребёнка. А то – грош мне цена как отцу семейства и настоящему мужику!
Выехали мы двадцать четвёртого июня, температура была двадцать четыре градуса ниже нуля, снега не было. Все наши прошлогодние следы были заметены снегом, его уровень уже поднялся метров на пять, это я определял по количеству снега возле дома, он уже закрывал почти до половины окна на втором этаже. О толщине снежного покрова можно было судить и по выезду со второго этажа сарая; нам пришлось копать длинный наклонный выезд – получилось похоже на трассу в бобслее.
Выехав на Симферопольское шоссе, мы направились в сторону Тулы. Никаких следов, показывающих, что здесь могли быть люди, на дороге не наблюдалось. Через три километра от поворота на Пущино нашли первую заправку, определив её местоположение по высокой мачте громоотвода и краешку щита с указанием цен на топливо, он слегка выглядывал из-под толщи снега.
Копать снег начали, ориентируясь по бугоркам на снегу, полагая, что под одним из них находится операторская кабина. Этот бугорок должен был находиться рядом с большим снежным холмом, образовавшимся над навесом у бензоколонок. То место, где мы начали проделывать шурф в снегу, как раз соответствовало этим критериям. Если насосы для перекачки топлива вдруг не будут работать, то от места операторского павильона мы надеялись выйти на резервуары с топливом.
Откапывая этот шурф, натолкнулись на БТР, стоящий под снегом, наверное, он раньше охранял запасы топлива. Это нас несколько обрадовало – если охранял, значит, было что. Мы предположили, что внутри БТРа находятся трупы солдат, но открыв люк, ничего подобного там не обнаружили. Саша с Флюром прокопали снег до колёс, посмотрели, что под ними, и Саша вынес свой вердикт:
– Теперь всё понятно! По-видимому, эти бойцы попытались отсюда сбежать. Отъехали совсем немного и как последние дебилы застряли – брюхом БТР плотно сидит в снегу. Покинуть свой пост по охране заправки они, наверное, решили, совсем оголодав. А топлива у них много. Я проверил все баки БТРа, они почти полные, так что, если было топливо, было и тепло. Значит, не было только продуктов. По-видимому, их просто прекратили снабжать продовольствием.
Хоть мы и устали, всё равно принялись раскапывать место рядом с большим снежным холмом – оказалось, что там и находился навес над бензоколонками, который вплотную примыкал к операторскому павильону. Там тоже было пусто, но в подсобном помещении стоял генератор, заправленный топливом. Мы его завели и, уже при электрическом свете, нашли схему заправки с точным указанием баков с нефтепродуктами и даже расстояниями до них.
Было уже поздно, и мы решили сегодня больше ничего не копать, возвращаться домой, а на следующий день приехать сюда с Валерой. Он электрик и, может, разберётся с подключением генератора к топливным насосам заправки, а мы, уже через бензоколонку, сможем заливать бензин в привезённые емкости. Обговорив всё это, направились обратно в посёлок.
Дома, за ужином, рассказали о том, что нашли, и о своих догадках, что, скорее всего, топливо на бензоколонке есть. Я спросил Валеру:
– Сможешь ты разобраться и включить бензоколонки?
Он немного задумался и ответил:
– Ничего сложного там быть не должно, и наверняка где-то есть электрические схемы. Думаю, что там предусмотрена возможность пользоваться для работы заправки автономным источником электропитания, ведь перебои в подаче электричества были не редким случаем, и все мы об этом прекрасно знаем, не зря в аппаратной заправки стоит бензогенератор.
Мы договорились, что завтра он едет вместе с нами и возьмёт с собой все необходимые инструменты. После этого ещё посидели, поболтали и в двенадцать часов ночи разошлись спать.
Наутро опять завтракали порядком надоевшей курицей с небольшим количеством гречневой каши; многие уже смотреть не могли на эту еду. Обычно теперь у нас и в обед был куриный суп, и на ужин снова – куриные окорочка. Все с ностальгией вспоминали тушенку и рыбные супы из консервов. Но мы договорились, что пока не съедим мороженую курятину – консервы тратить не будем. Крупы тоже стали использовать редко, в основном употребляли картошку, да и то ту, которая уже начинала гнить. Допустить, чтобы такой ценный продукт пропал, было нельзя, а, судя по оставшимся запасам, ни одного клубня не пропало даром.
Утром, уже вчетвером, мы выехали на АЗС. К каждому снегоходу были прицеплены сани, в которые положили по пустой 250-литровой бочке. Приехав на заправку, Валера довольно быстро нашёл электрические схемы и разобрался, как нужно всё подключить. А мы пока откидывали от бензоколонок снег, нанесённый под навес; пологий спуск к ним был уже откопан нами ранее.
Подключив электрику, Валера определил, сколько осталось топлива в ёмкостях хранилища. Оказалось, что бак с высокооктановым бензином АИ 98 был почти полон, правда, из всех он был самый маленький. В процентном отношении наполненность баков с топливом была: у АИ 95–43 %, меньше всего было дизельного топлива – всего 38 %. В литрах для нас это были гигантские цифры, например, дизельного топлива ещё оставалось четырнадцать тысяч литров. Валера подключил электропитание к бензоколонкам, и мы наполнили наши бочки бензином, даже не вынимая их из саней.
Домой, донельзя загруженные бензином и очень довольные, мы отправились ещё засветло и приехали к себе, когда небо только начинало
