Я был в эйфории от столь удачного начала реализации, как казалось первоначально, очень дилетантских замыслов. С удовольствием сейчас принял бы на грудь бокал шампанского, но – нельзя, у нас принят сухой закон – алкоголь только по крупным праздникам и если нужно будет отметить какое-то большое свершение. Пришлось пойти просто покурить. Место для курения у нас было оборудовано в сенях, за полками, забитыми книгами, не только моими, но и принесёнными из домов Володи и Игоря, а также обнаруженные нами в брошенных строениях по всему посёлку. Только я уселся в кресло и достал сигарету, как в сенях появился Валера и направился в свою комнату, не заметив меня за полками. Я не стал его окликать – хотелось в одиночестве насладиться своим триумфом. Не признаешься же, что замечательная идея, которую в данный момент все с восторгом обсуждают, всего лишь хитрый ход, чтобы снизить агрессивность людей, направленную друг на друга.

То, что я не окликнул Валеру, оказалось очень правильным, в чём я убедился всего через несколько минут, когда дверь из столовой опять открылась и в сени вошла Татьяна. Воровато озираясь, она быстро проскользнула в мужскую спальню, вслед за Валерой. Я мысленно перекрестился – неужели проблема строптивой Танюшки скоро будет таким простым образом разрешена. К счастью – не во все бочки я должен был стать затычкой, поэтому, чтобы не сглазить такую удачу, затушил бычок и стремглав бросился в столовую. А там уж все силы направил на то, чтобы Сергей или Максим не вздумали в ближайшее время направиться в свою спальню. Невольно в этом деле мне очень помогли Саша с Флюром; наши энергичные бойцы решили не откладывать дело в долгий ящик, а начинать обучать боевым искусствам желающих прямо сейчас. А главными их учениками как раз оказались Сергей с Максимом, ну и я, естественно, направился вместе с ребятами на тренировку в подвал. Несколько часов мои бедные кости испытывали запредельные нагрузки, но дело стоило того. Да я каждый день был готов так мучиться, лишь бы у нас прекратились скандалы.

После этого тяжёлого и бурного дня в нашем коллективе действительно стало намного спокойнее. Зубоскальство, ругань и ехидные подначки почти сошли на нет, теперь повсюду велись интеллектуальные беседы с обсуждением тех тем, которые были недостаточно раскрыты на лекциях. Всё преобразилось – теперь из нашей столовой потихоньку уходила нервная обстановка (будто мы, как в бараке концлагеря, каждый день начинали только с одной мысли – помилует ли нас сегодня суровый надзиратель, сможем ли мы выдержать испытания, приготовленные «генералом Морозом»), теперь она стала похожа на университетскую (а может даже академическую) столовую. Так что мы неплохо устроились в эти жуткие холода, и былые страдания по воле, по широкому пространству приглушились потоком новой информации, которая мощной волной обрушилась на наши головы.

Новый год встречали опять под ёлкой. Тридцатого декабря Саша, несмотря на жуткий холод, надев «термокостюм», в шлеме с подогревом поступающего воздуха, сходил на лыжах в лес и привёз шикарную ёлку, не хуже чем в прошлом году. Правда, наряжать её пришлось очень аккуратно – от малейшего давления иголки начинали осыпаться. Чувствовалось, что дерево уже полностью мёртвое, промёрзло насквозь и уже вряд ли когда-нибудь оживёт. После празднования Нового года ёлка быстро порыжела и полностью осыпалась, но на сам праздник смотрелась неплохо.

Мы тоже «смотрелись неплохо», можно сказать, шикарно – все помылись и надели праздничные наряды; женщины наши и сами были похожи на новогодние ёлки – эффектно разукрашенные, во всём блестящем. Ещё я заметил, что моя дочка Вика слегка пополнела, у неё появился животик. «Ничего себе, – подумал я, – наверно, скоро я стану дедом», – и начал приставать с этим вопросом к жене, та только хихикала и отмахивалась в ответ:

– Не суетись! Придет время, всё узнаешь, а сейчас не надо ничего выспрашивать, сглазишь ещё.

Я, конечно, не стал суетиться, решил сдерживать себя, но подумал, что теперь Вику перегружать работой ни в коем случае нельзя, и ещё – надо для неё установить особый режим питания.

Новый год справили весело, никто не плакался, страдая об ушедших, благополучных временах, все прониклись фатализмом и ощущением того, что надо жить сегодняшним днём и радоваться каждому мгновению. Мы опять установили дежурства по выносу отходов, так как наш канализационный сток снова замёрз в ноябре, когда температура подошла к отметке минус семьдесят градусов.

Наученные горьким опытом, по совету Володи, мы поставили на конечном отрезке трубы обогреватель, для чего к детскому радиоуправляемому автомобилю Никиты закрепили небольшой нагреватель. Эта дистанционно управляемая машинка, таща за собой нагреватель и электрический провод, уползла в канализационную трубу. Потом она провалилась в центральный канализационный коллектор. Володя специально рассчитал это расстояние, чтобы, когда игрушка упадёт, нагреватель остался почти у конца нашей трубы. Дальнейшая жизнь показала верность расчётов, всё-таки наш сток работал до температуры в минус шестьдесят семь градусов, но потом, наверное, мощности нагревателя не хватило, и сток окончательно замёрз.

Печку мы начали топить в октябре и теперь загружали её торфяными брикетами по полной программе. Для поддержания нормальной температуры в спальне у ребят, на первом этаже, пришлось затопить и вторую печь. В январе морозы достигали уже ста десяти градусов, так что пришлось топить и печь, работающую на дизельном топливе. Большую печку перевели опять на отопление углём; он давал больше жара, чем торфяные брикеты.

В январе Валера и Сергей перебрались спать в столовую, Максим с сестрой перешли в спальню к родителям. Девушкам с третьего этажа пришлось теперь ночевать в наблюдательной комнате, так как для уменьшения потерь тепла мы его заблокировали. На первом и втором этажах нам удавалось поддерживать температуру в двадцать градусов. Самая низкая температура в этом году была девятого февраля – сто семнадцать градусов ниже нуля.

Стодесятиградусный холод держался с конца января и практически весь февраль, теплеть начало только в марте. Я с большой тревогой наблюдал, как расходуется топливо, теперь мне казалось, что при таких темпах расхода уже бессмысленно говорить о двух годах, хорошо, если протянем до начала следующей зимы. Так что, несмотря на желание сэкономить бензин, летом придётся возить уголь. И обязательно надо провести разведку вдоль Симферопольского шоссе – проехаться по заправкам, может, где-нибудь ещё остались запасы бензина. Также я думал, что надо поискать в Серпухове, на предприятиях или в магазинах, отбойные молотки, так как уголь наверняка смёрзся, и его придётся долбить. В общем, работа летом предстояла серьёзная и тяжёлая.

До апреля мы практически не выходили на улицу, только дежурные, надев «термокостюмы» и шлемы, чтобы не отморозить лёгкие,