В результате десятиминутного опроса мы выудили всю информацию, которая сохранилась в Мишиной голове, он не сразу, но вспомнил, что есть ещё два моста через эту реку, которые проезжал, когда выбирался на море, и что существует ещё одна дорога, ведущая к базе от города, но очень длинная. Дорога не асфальтирована, сильно петляет, кроме того, в месте примыкания её к базе всё заминировано, чтобы различные группы повстанцев не могли туда проникнуть.
Эта информация, что есть ещё одна дорога, нас очень обрадовала, ведь мы на таких мощных вездеходах не могли напрямик через горы проехать эти проклятые десять километров. Развернувшись и перестроившись, наш караван направился обратно к Массае. По пути было решено заехать в военную часть, которую Саша обнаружил, глядя в бинокль. Она располагалась чуть в стороне от города, именно в том месте Саша хотел остановиться и поискать подробные карты местности, поскольку на карте, которую мы нашли в придорожном магазинчике, объездная дорога не была отмечена. Да что там просёлочная дорога, даже мосты через реку не были обозначены; явно карта предназначалась только для туристов, так что мы зря так долго рылись в той вонючей лавке у границы Эритреи.
Добравшись до обрушенных заборов и сторожевых вышек военной базы, мы остановились. Все мужчины направились на осмотр полуразрушенных зданий и боксов. Я с ними не пошёл (чего-то мне совсем не улыбалось вновь вдыхать тошнотворный запах перегнившего мяса), а занялся осмотром военной техники, стоящей на улице. Здесь были в основном танки Т-72, а также несколько установок «Град» и зенитно-ракетных комплексов производства Франции. Вся эта техника была устаревшая и смотрелась очень неряшливо. Примерно через час начали подтягиваться остальные ребята, лица у всех были кислые. Мужики зло смотрели на меня. Оказалось, что в общем итоге они в душных боксах увидели то же самое, что и я на улице – больше половины строений были забиты различными боеприпасами. Ещё минут через тридцать появились Саша с Флюром, у этих орлов, напротив, физиономии были весьма довольные. Ещё не дойдя до нас, Флюр прокричал:
– У-у, эфиопы, твою мать! Развели бардак, похуже, чем у нас в самой сраной части – еле нашли нужные карты. Но зато с ними находились и схемы минных полей. Так что – живём! Считай, эта ооновская база теперь у нас в кармане, – он витиевато выругался, потом с минуту в упор смотрел на нас и, уже более тихим голосом, произнёс: – Значит так – обозначенный проход по минному полю довольно извилистый, наши монстры вряд ли в него впишутся, так что придётся разминировать. Я вот что думаю – нужно для этого использовать один из находящихся тут танков. А то там в основном стоят мины МОН-50, к тому же накидано очень много ПФМок (маленьких противопехотных мин с 37 граммами взрывчатого вещества), их вручную вообще замучаешься собирать. Я тут заметил даже навесной минный трал для танка. Получится гораздо быстрей попасть на базу ООН, если мы тут реанимируем Т-72 и уже им протралим дорогу, где заложены мины. К тому же танк нам в дальнейшем, на всякий случай, не помешает.
Флюр был у нас самый большой авторитет по минно-взрывному делу, поэтому никто даже не попытался оспаривать призыв к началу этой нудной и грязной работы. Все ребята безропотно стали заниматься реанимацией танка, выбранного после небольшого спора. До вечера мы так и не успели завести его, поэтому пришлось провести ночь у этой военной базы. На следующий день к десяти часам всё-таки справились с задачей, потом позавтракали и тронулись по просёлочной дороге прямо навстречу нашей судьбе. Кстати, искомая дорога проходила совсем рядом с военной частью.
Часа через три добрались до заминированного участка. Саша, который вёл танк, несколько раз протралил им дорогу, только после этого мы въехали на территорию гуманитарной миссии ООН. Здесь уже управление нашим перемещением по базе взял в свои руки Миша, он нарисовал схему расположения всех объектов миссии, и мы, разбившись на группы по числу вездеходов, разъехались по территории.
Моей бригаде досталось осматривать жилой городок и гостиницу. Подъехав на ТТМе к городку, я остановился, и все вышли из машины. Никакого высокого здания гостиницы в этом поселении не наблюдалось, в небольшом отдалении от нас высились только две большие кучи строительного мусора и восемь симпатичных коттеджей, стоящих немного в стороне, которые все члены моей бригады сразу и бросились осматривать, а мы с Викой направились в сторону развалин. Я немного походил там, и в одном месте, в промежутке между двумя железобетонными плитами, заметил листок бумаги, слегка обгорелый с краю. Я достал его и увидел, что на нём рукописный текст на английском языке, а сам листок, похоже, вырван из какой-то тетради. Пришлось подозвать Вику и заставить её перевести. Вот, почти что дословный перевод этого текста:
«Кошмар, живём тут, как в какой-то клоаке. После взрыва этого долбаного вулкана в гостиницу нагнали целую кучу народа. Ко мне в номер подселили ещё пять человек, теперь все спим, как свиньи, на полу, а очередь в ванную приходится отстаивать полдня. Когда сегодня спустился вниз, меня чуть не вывернуло наизнанку – вонь от скопища аборигенов стояла там неописуемая. Как сказал профессор, в гостиницу вместо положенных трёхсот человек заселили больше двух тысяч, ведь только в ней можно спастись от отравления вулканическими газами; здесь есть центральное кондиционирование, для которого спешно были изготовлены фильтры. Ещё он сказал, что в здании создано избыточное давление, и отравленный воздух сюда не пройдёт. Также он говорит, что нужно молить Бога, что это здание уцелело во время ужасного землетрясения.
Да, это он прав, только Бога нужно молить за то, что эту гостиницу строили япошки. Вон, рядом дом штаба миссии строили макаронники, вместе с местными неграм, и что – теперь там только груда обломков. О, мой бог, опять взрывы от метеоритов, как же меня пугает это красное зарево…»
На этом запись обрывалась. После прочтения исписанного листка мне многое стало ясно – почему почти не было трупов на улице, хотя два близлежащих дома
