В последние два года кормить нас стали немного лучше, даже иногда давали котлеты. Кроме этого, два раза в месяц устраивали бани. А тех, которых готовили на продажу, котлетами кормили два раза в неделю и почти ежедневно давали зелёный лук или петрушку, перед самой продажей им выдавали новую одежду и бельё.
Если сказать по правде, я была очень рада, когда меня продали. Уже не было никаких сил жить на нашей шахте, и лучше принадлежать кому-нибудь из элиты, чем каждый день нюхать вонючий член надзирателя. Особенно я обрадовалась, когда узнала, что нас со Светкой продали в одну шахту. К тому же барыга, который нас купил, был довольно добрый с нами и даже перед отъездом накормил в коммерческом кабаке.
Когда мы вас увидели, сначала сильно испугались, подумали, что вы дикие охотники за мясом. О них у нас ходило много слухов; надзирательницы болтали, что стоит только удалиться от шахты, сразу налетают эти дикари. Они очень любят свежее мясо и начинают обгладывать его прямо с живого человека; связывают, надрезают вены и нацеживают себе полные стаканы крови, и ты всё это видишь. А ещё они очень любят живой мозг, особенно молоденьких девушек. Если гейша убежит от хозяина, её обязательно поймают дикие охотники, привезут к себе в шалман, где у них стоит специальный праздничный стол с отверстием посередине. Вот они пойманную пленницу связывают и сажают под этот стол, чтобы голова торчала наружу, потом снимают черепную коробку и ложками выедают мозг.
Поэтому мы чуть в обморок не упали, когда вас увидели. А теперь, когда узнали всех вас поближе, всё ещё не можем поверить, что так можно жить – без рабов, быков и паханов. У меня такое чувство, что вы появились откуда-то из доброй сказки, где всё ещё живут моя любимая мамочка и папа…
После этого Марина горько разрыдалась, вслед за ней всхлипывать начала и Света. Мои нервы, взбудораженные рассказом, больше уже не выдерживали, и я прямо из фляжки сделал пару огромных глотков. Это слегка привело в чувство, по крайней мере, я сообразил, что наш вездеход не двигается. Забыв про обещание – сидеть в кунге и никуда не выходить, я быстро оделся и буквально скатился по лестнице в снег. Я плохо помню, как спустился по лестнице и подъехал к грузовому «Уралу», слышал только шум работающих бензопил, плохо соображал и насчёт своего зрения, только уже подъезжая к головному вездеходу, понял, что глаз у меня начал вполне прилично видеть. Конечно, не так, как раньше, но уже были различимы небольшие детали, я даже смог прочитать левым глазом надпись на ближнем кунге – Минавтодор РСФСР, что окончательно меня взбодрило.
Глава 12
Миновав грузовой «Урал», я увидел всех наших ребят и большинство женщин. Они были заняты расчисткой проезда сквозь сплошное нагромождение ледяных глыб, которые преграждали выезд на небольшой холм. «Это берег, – тут же пришла в голову мысль, – вот мы и добрались до суши». Проезд уже был практически расчищен. Я подъехал поближе и только тогда меня заметили.
– Никак Батя нарисовался, – воскликнул Флюр, – значит, будем жить!
После этого вскрика все бросили копать и стали собираться вокруг меня. Люди улыбались мне, были рады видеть, тем более возник повод немного передохнуть от работы. Даже Саша забыл о своём указании – сидеть в кунге. Я, правда, и не дал ему возможности об этом вспомнить, сразу же засыпал вопросами, действуя в обычной своей манере – лучшая защита – нападение, где главное – поставить собеседника в позицию оправдывающегося, и тогда он забывает о своих претензиях или не считает нужным их высказывать. Вот и теперь я опередил Сашу, проговорив:
– Слушай, а вы здесь уже много наковыряли. Сколько же мы тут стоим? Что-то я в кунге с девчонками заболтался – совсем выпал из реального времени.
– Не волнуйся, стоим недолго – меньше полутора часов. Просто народ засиделся и вышел размяться, а со стороны кажется, что ведётся гигантская работа. На самом деле, если здесь работать вчетвером, выезд на берег запросто пробить часа за два. Но тут буквально каждый хочет поработать бензопилой или ломиком, даже драчка происходит за инструменты.
В этот момент в разговор вмешался Игорь, он, со строгим выражением лица, подобающем лечащему врачу, заявил:
– Ты зачем покинул лазарет? Работать тебе пока нельзя, нужно ещё дня два отлежаться, только тогда можно будет понять, действует ли на тебя моё лечение.
– Да действует, Дохтур, действует! Особенно эликсир, у меня остались только жалкие капли. И, заметь, я вынужден делиться этими ничтожными запасами и с нашими новыми девушками; приходится же их как-то успокаивать, чай помогает мало.
И я вкратце рассказал о воспоминаниях Марины. Наши женщины сочувственно заохали, мужчины жёстко насупились и только Коля грубо матюгнулся. Потом Саша предложил:
– Батя, а давай-ка попробуй снять у них стресс вкусной едой. Говорят, применительно к женскому полу это лучший метод, как для мужика – сто грамм.
– А что, надо попробовать, – воскликнул я, – может, действительно… и старые кошмары немного позабудутся. Тем более – девчонки молодые, и новые впечатления должны же когда-нибудь смыть всю ту грязь, которую они пережили.
Я посмотрел на Игоря и спросил:
– Что по этому поводу думает медицина? Он усмехнулся и ответил:
– Да что тут думать! Хорошая и вкусная еда ещё никому не навредила, тем более психическому здоровью, особенно в такой ситуации. По моим наблюдениям, в старые благополучные времена стрессы и депрессионные признаки были в основном у той части женщин, которые изводили себя диетами. Что-то я не помню, чтобы дамы с хорошим аппетитом страдали нервными расстройствами. Поэтому можешь смело подкормить их деликатесами.
Я повернулся к Володе, усмехнулся и произнёс:
– Ну что, Интендант, слышал, что медицина говорит? Придётся, Вовик, потрясти твои запасы. Давай-ка прямо сейчас и выделяй мне на такое благое дело с полкилограмма икры, а ещё, пожалуй, банку ананасового компота добавь. Вроде бы он ещё остался, Макс
