Первая смена дежурить с биноклем выпала мне. Валера в это время всё расспрашивал Васю о жизни в подземном убежище после катастрофы. У него, как, впрочем, и у остальных, не укладывались в мозгах сведения о диких нравах здешнего общества – рабство и каннибализм, процветавшие среди этих, некогда цивилизованных людей.
Наверху было довольно-таки холодно, ледяной ветер, несмотря на тёплую одежду, пробирал до костей, и мы договорились дежурить по полчаса, наше наблюдение дублировалось и в кабине вездехода посредством мониторинга изображения на экране ноутбука (Валера всё-таки успел установить по две камеры на «газон» и ТТМ).
После окончания моей смены и выхода на дежурство Валеры я, блаженно развалившись в кресле показавшейся очень тёплой кабины, жадно выкурил первую на сегодня, внеплановую сигарету. В связи с дефицитом табака была установлена жёсткая норма – в сутки четыре сигареты на одного курильщика, но в связи с экстремальной ситуацией сегодня все получили их двойную норму. Покурив и совсем расслабившись, я уже собрался налить себе из термоса горячего кофе, когда из смотрового люка на меня буквально скатился Валера и заорал:
– Вижу! Вижу на горизонте несколько движущихся точек.
От неожиданности я пролил на себя всю пластиковую чашку горячей жидкости, чертыхнувшись, отбросил её подальше и впился взглядом в экран ноутбука. Но там не было видно ничего нового. Тогда я взял подзорную трубу, оттолкнул Васю, который тоже пытался что-то высмотреть без бинокля, и высунулся по пояс из люка, чтобы увидеть эти движущиеся объекты. В это мощное оптическое устройство можно было хорошо рассмотреть двигающиеся на нас три единицы аэросаней и, где-то на расстоянии километра от них, два БМП и большой трёхосный грузовик на шинах низкого давления.
– Вась, а почему я не вижу у грузовика газогенераторной установки? – спросил я у бывшего раба. – Полное впечатление, что грузовик работает на обычном топливе.
– Да я же говорил, что весь грузовой автопарк, оборудованный газогенераторами, уехал за товаром в Донбасс, – ответил он, – остался один вездеходный «Урал» на шинах низкого давления. Его обычно используют в экстренных случаях, уж очень он прожорливый насчёт соляры. А ставить туда газогенератор не хотели, если их использовать, теряется тридцать-сорок процентов мощности двигателя. На нём обычно передвигается тревожная группа.
Он замолчал, испуганным и каким-то жалким взглядом глядя на меня, потом не выдержал и попросил:
– Послушай! Дай хоть глянуть, с кем нам придётся иметь дело. Может, посмотрю и какую-нибудь дельную мыслишку выскажу.
– А душа в пятки не уйдёт, когда увидишь своих бывших хозяев, – пошутил я, – всё-таки их там человек пятьдесят, если считать, что в БМП и в «Урале» сидят десантные группы.
Василий на это ничего не ответил, а, молча схватив протянутую подзорную трубу, залез на возвышающую площадку под открытым верхним люком. Я в это время включил рацию и, как было условлено, пять раз постучал пальцем по микрофону – это означало, что противник появился и до него не менее пяти километров. Одновременно в ТТМ влез Валера, который выходил предупредить Сергея. Я завёл вездеход, давая двигателю прогреться, а сам опять полез смотреть, на каком расстоянии находится всё приближающийся противник.
С трудом втиснувшись рядом с Василием, я в бинокль начал отслеживать перемещение этой колонны. По шкале в окулярах выходило, что до аэросаней было немногим более четырёх километров, и они опережали БМП уже на полтора километра; ехали они по нашей колее, нас пока не видели (мешало яркое солнце); Саша специально так проложил траекторию нашего движения, чтобы до последнего момента солнце светило противнику в глаза.
Василий опустил подзорную трубу, с трудом повернулся ко мне, слегка зацепив станину гранатомёта, и негромким голосом произнёс:
– Ну всё, минуты через четыре можно будет открывать огонь по аэросаням, они как раз подъедут километра на два. Этот станковый гранатомёт «Балкан» может стрелять как раз на два с половиной километра, но лучше их подпустить поближе, где-нибудь на километр.
– А ты забыл о пушках на БМП? Броневики тогда приблизятся к нам слишком близко и разделают нас под орех, – возразил я ему, – тем более наша задача – не поразить цель, а привлечь к себе внимание и заставить противника кинуться за нами в погоню, поэтому жди, когда эта мелкота приблизится километра на два, и начинай стрелять. Постарайся их так напугать, чтобы вперёд вышли БМПушки.
– А можно я тоже буду называть вас – Батя, – вдруг спросил Василий?
– Ну ты даёшь, мужик, – воскликнул я, – мы, можно сказать, с тобой в одном окопе находимся, а ты глупые вопросы задаёшь. Конечно, называй!
Он посмотрел на меня уже совсем глубокими, прояснёнными глазами и с пафосом произнёс:
– Знаешь, Батя, это, может быть, последние минуты моей жизни, и я хочу сказать, что очень счастлив, что вас встретил; пускай недолго, но я снова почувствовал себя человеком, а не прежней тварью, поэтому ты не бойся, не облажаюсь, я с этими гадами буду драться хоть голыми руками, а уж с этим, – он похлопал по гранатомёту, – я им задницы и вовсе на британский флаг порву.
После этих слов Василий занялся подводкой прицела, я направился на водительское место, а Валера встал вторым номером к Васе.
Мы с Сергеем договорились, что начинать движение будем после первой серии выстрелов гранатомета; первоначально в разные стороны, чтобы окончательно уничтожить следы остановки нашего каравана, потом кленовым листом, как в автомобильных развязках, развернуться и выйти на нашу колею и уже по ней катить в город. Первым по колее должен был двигаться Сергей. В намеченном месте он притормозит и отстреляет сани, потом там же должен буду сбросить сани и я. Это место, которое находилось примерно метрах в шестистах от начала улицы, мы выбрали из-за того, что гладкая поверхность улицы здесь сжималась метров до десяти. По обеим сторонам от неё были высокие снежные сугробы. По-видимому, раньше в этом месте стояли какие-то магазины или палатки. Такие сложные пируэты движения были выбраны ещё и для того, чтобы осложнить прицеливание по нам из орудий БМПушек.
Кстати, перед началом этой операции мы установили защиту от пуль и осколков в обоих вездеходах. В «газоне» закрепили вокруг водительского места несколько бронежилетов. В ТТМе, кроме развешанных по бокам кабины бронежилетов, уложили сзади этой большой кабины коробки, набитые всеми нашими книгами, а сверху это всё придавили четырьмя мешками с сахаром, последним нашим запасом.
В момент выстрелов из гранатомёта я внимательно смотрел на экран ноутбука, отслеживая картинки, передаваемые камерами. Даже на них
