***

Роше лежал на кровати, раскинувшись в позе морской звезды. Рядом пристроилась Вига, положив голову на плечо своего командира и ногу на бедро, создавая своим телом удивительно плавный изгиб. Они лежали без одеяла, голые, липкие от пота, выступившего после бурно проведенной ночи и счастливые. Забытая на столе свеча почти догорела, пламя ее дергалось, меняя освещения и представляя столь родное для Вернона тело в самом соблазнительном свете, заманивая вновь и вновь овладевать любимой женщиной.

Вига не была одной из тех красавиц с идеальной кожей и широко распахнутыми глазами, которых так любят рисовать художники и воспевать поэты. Зато она больше походила на настоящую, живую девушку, чем все эти размалёванные куклы, использующие чародейские эликсиры, которых на балах и заседаниях Роше повидал не мало. Пусть ее нестандартная, но притягательная для него красота, останется маленькой персональной тайной этих двоих. Пускай у нее круглое, щекастенькое, простое лицо со скромным румянцем на коже бледно-золотистого оттенка и приятные, плавные черты, почти не имеющие резких линий - он все равно ее любил. Он видел, как на нее заглядываются в отряде, в тайне радуясь тому, что обладателем Виги, полноправным и безраздельным является только он. Под ее натуральными, широкими бровями сияют ореховые глаза, всегда смотрящие на собеседника с ясностью, словно они никогда не видели боль и жестокость. Но самой притягательной ловушкой для него были губы – пухлые, и, хотя не очень большие, очень чувственные. А самой запоминающейся, безусловно, волосы - вьющиеся, складывающиеся в немыслимый узор, с которыми Вига воевала столько, сколько он себя помнил. Она всегда старалась сложить свою гриву в простенькую прическу, но они все равно немного топорщились. Особенно сейчас, после столь сладкого времяпрепровождения, темно-русые кудряшки разметались по всей подушке, груди и его плечу. От них исходил умопомрачительный запах лаванды и леса, который он так любил.

Эта женщина рядом с ним словно создана для него одного, вся в нем едином.

Столько лет прошло с их знакомства на площади перед борделем, куда Роше старался не заглядывать уже лет десять, боясь воспоминаний, нависающих над ним грозовой тучей. Они сумели сделать это – вдвоем вырвались из ада, полного безденежья, убийств и нищеты. Они поступили в армию вместе, сообща учились убивать и сражаться. А потом его заметили… и она все равно осталась рядом, незримой тенью наблюдая за тем, как он карабкается вверх, падает, встает, идет по головам, лжет, предает, но осталась около него. Осталась с ним, но старалась не отставать. Быть его страховкой, той, кто прикрывает изнаночную сторону. Незримой для невооруженного глаза тенью за его спиной давала советы, слушала рассказы и приносила еду, когда он работал по ночам, запершись в кабинете. И вот теперь он – первый среди лучших, лидер «Синих Полосок», но за всей его бравостью всегда была та, кто лежит сейчас рядом с ним, обнимает его.

Он раскрывал заговоры против короля – она прикрывала тылы, сохраняя порядок в собственном отряде, со временем ставшим для них второй семьей. Он уничтожал врагов внутри государева двора – она следила за тем, кто окружает самого Роше извне. Он убивал скоя’таэлей во время войны с Нильфгаардом, вешая их главарей лично, прыгая по лесам и горам, как бешеный баран, стоя в дерьме по горло, выслеживая очередную жертву и все равно знал, что стоит ему обернуться, он увидит не предателей, готовящих нож, а Вигу, возмужавшую, выросшую девочку из его унылого детства. «Цель оправдывает средства» - говорил он, а его женщина вторила: «Либо ты, либо тебя». И так – годами.

А дома они становились равными, но он – ровнее. Когда много лет строишь из себя начальника, невольно приносишь домой многих рабочих блох. Вига делала вид, что слушается, но проворачивала все в свою пользу, как истинно мудрая женщина. Иногда ему казалось, что это не он добился каких-то серьезных успехов, а она его тут вытолкнула, с размаху пнув под ленивый зад, задавая импульс.

Роше вздохнул. Он давно готовился серьезно поговорить с ней, заранее зная, что разговор ни к чему ни приведёт. У него теперь было все –богатство, уважение людей, которые его раньше презирали, власть, о которой мечтали многие, но, как и любой другой человек, пусть и столь сильный с виду, он в тайне мечтал о семье. Парочке Вернонов поменьше, которым он смог бы дать приличное образование, устроить место в жизни, которые бы позаботились о нем в старости, если он, конечно, доживет. А то работа нервная, знаете ли.

Да, пусть, такая жизнь не для них – каждый день он и Вига рискуют жизнями, и ни один из них не знает, вернется ли второй домой к ужину, но Роше всегда хотел семью. Которой у него никогда не было толком. Которую, как ни крути, не заменит отряд. Которую он теперь мог создать сам.

- Вига, - пробасил он, чувствуя, что женщина резко напряглась всем телом. – Я думаю, что тебе стоит бросить это дело.

- В смысле? – женщина приподняла голову, непонимающе уставившись на возлюбленного.

- Оставь Синьагила мне, - пояснил Роше. – Я смогу разобраться с этим сам.

- И вся слава достанется тебе? – весело спросила, не понимая, к чему этот разговор, Вига и села, поджав под себя ноги. Грудь соблазнительно засияла в свете прогорающей свечи, на секунду отвлекая Вернона от основной мысли. Он взял себя в руки:

- Он – больной, садист и извращенец. Подумай сама – ваша стычка может плохо закончится для тебя, у него столетний опыт и желание убивать. Это слишком опасно, - мужчина покачал темноволосой головой. Ну, не любитель он подобных разговоров. Для этого нужно быть хоть в какой-то степени нежным, а он… Нет, для него это слишком.

- Когда меня пугали опасности? – решительным тоном заспорила Вига. – Я хочу сама разобраться с ним, это дело чести. Он…

- Вот именно, - Роше сел на кровати, поставив ноги на холодный пол и огляделся, в поисках подштанников. Он терял терпение – Вига временами бывает слишком своевольной и несносной. – Он слишком опасен. Он может выследить тебя и убить, когда ты не ожидаешь. Завтра. После завтра.

- Ну, даже если ты отстранишь меня, он все равно может меня выследить, - резонно заметила Вига. – Как и Фенна, Ливина и других, кто был со мной. Если так, мне вообще противопоказано выходить из дома. Нужно запереться в четырех стенах и умирать от скуки над книгой, - она