- Господа, - наиграно вежливо обратился к ожидающим Роше. – В чем дело?
- Ты прекрасно знаешь, в чем дело, ублюдок, - Жак сплюнул, вставая с крыльца и разминая мышцы. Суставы захрустели, растягиваясь. – Я уже много раз говорил тебе, что бы ты не приближался к Виге, а не то…
- А не то… что? – делано спокойно ответил Роше. – Ребра мне переломаешь?
- И не только ребра, - пообещал сын скупщика краденого. – Ты у меня больше не встанешь никогда.
- Ну давай, попробуй, - улыбнулся Роше. Он ждал этой битвы очень давно.
С момента, как Вига подросла, похорошела и приобрела достаточно солидные для девушки формы – красивую грудь, большую попу и стройную талию – Жак не давал ей спокойно жить, набиваясь в ухажеры с завидным упрямством осла. Весь район радовался рассказам Жака о том, как однажды она станет его женщиной. Люди сплетничали, разнося все новые и новые подробности. Только одна Вига находила это все ниже собственного достоинства и вообще старалась не разговаривать на эту тему. Подруга Вернона игнорировала сына скупщика краденого, старательно избегая его на улице и прячась, едва он имел наглость нагрянуть к ней домой.
Роше только ухмылялся про себя. Не многие знали, что робкая детская привязанность и дружба могут перерасти в прекрасное чувство первой любви, раскрывшееся в этом рассаднике дерьма словно цветок на удобрении. И пусть любовь эта не такая как в книжках – рая в шалаше Вига не жаждала, поэтому в вечной любви ему не клялась, обходясь при встрече улыбкой, поцелуем в щеку, и, уж совсем изредка, целовала всерьез и то, на прощание, когда знала, что не увидит его пару тройку дней. Жак же даже не удостаивался взгляда, а особенно того, который она кидала через улицу на Вернона и сын скупщика краденого, по местным меркам вполне богатый и видный парень, тихо зверел, накапливая ненависть и концентрируя ее, ограничиваясь пока угрозами. Но скоро его прорвет, Роше чувствовал. И был готов к этому.
Парень принял боевую стойку, которую очень важно выбрать сейчас правильно – необходимо сохранять устойчивое положение и быть готовым двинуться в любую сторону. Жак начал медленно наступать, лениво закатывая рукава потертой рубашки. Вдруг он резко подался вперед и попытался захватить Роше, лишая способности двигаться да перебросить через плечо. Парень ушел от захвата и развернувшись, ударил нижней стороной ладони по подбородку обидчика, после чего, не давая расслабиться, сразу же ребром ладони другой руки ударил по шее. Жак захрипел, но быстро оклемался и со всей силы выкинул свой кулак в живот Вернона. Тот, покачнувшись, неожиданно для себя самого, согнулся, давая противнику время на еще один удар, который незамедлительно обрушился на него сверху, по затылку. В глазах Роше потемнело и он инстинктивно увернулся от третьего, по задумке автора, решающего, удара, что спасло ему жизнь – в руках у нападавшего он заметил сверкнувший нож. Что ж, теперь это не простая драка дворовой шпаны.
Резко развернувшись, уходя от новой атаки, Роше сделал самое простое, что мог – подставил подножку. Жак, запнувшись, подался вперед, вцепился в плечо Вернона и чтобы сохранить равновесие, немного попрыгал на одной ноге. Вернон же, выиграв время, зашел сзади и вцепился в руку, державшую острие, с силой надавливая на кисть противника, вывернул нож по кругу, так, что Жаку, которому стало адски больно, не оставалось ничего другого, как его выпустить. Не выкидывая оружие – в хозяйстве все сгодится – Роше, не забывал держать другую руку атакующего в захвате, после чего с силой нагнул его и, не мешкая, пнул по заднице, повалив на землю. Друзья Жака подбежали, готовые в любой момент прийти на подмогу, но атаковать не спешили, глядя как Вернон с остервенением пинает их лидера, отрываясь за годы детства, полного унижения. Жак закрывал голову руками и скулил, умоляя отпустить его.
- Ну, что, ублюдки? – обратился он к окружающим его приятелям сына скупщика краденого. – Кто следующий? – Вернон поиграл ножом, призывая окружающих проявить свою храбрость.
Опьянённый жаждой мести и своей победой, сейчас он чувствовал себя властителем этого мерзкого мира.
***
Вызима. Плацдарм перед королевским дворцом. Еще три года спустя.
- Вы все – ничтожества, - цокая каблуками по-военному, проговорил капитан, оглядывая новобранцев армии Великой и Ужасной Темерии, Жемчужины Севера. Молодежь на него не произвела совершенно никакого впечатления – юноши и девушки лет семнадцати, едва оторванные от мамкиных юбок, которым вдруг приспичило пойти служить на благо Родины. Похвальное стремление, конечно, но почему в армию всегда тянет всякий сброд? Тут либо сопляки, которые больше ни на что не годны, даже землю пахать, либо нищие, которые надеются на бесплатные харчи, одежду и неплохое жалование. Если доберутся до конца обучения и не сбегут. И с этим мы должны защищать страну от нарастающей угрозы с юга? Нильфгаард от таких сопляков не оставит и шнурков на память мамочке! Капитан не переставал корчить гримасы отвращения, проходя перед строем солдат: – Вы собираетесь защищать свою страну! И вместо бравых, крепких ребят, я вижу только сопляков и ублюдков!
Один из новобранцев, невысокий, коренастый парень с черными волосами прокашлялся, стараясь скрыть злость. Это не убежало от цепкого взгляда командира. Судя по его внешнему виду, он сбежал из бедного района в поисках лучшей жизни. Обычно мамаши стараются одеть своих чад во что-нибудь приличное, а этот стоит в каком-то поношенном старье, с дырками на коленях и сапогами, перевязанными веревкой для того, чтобы оттянуть момент их окончательного развала. Зато лицо его выглядит так, словно он пришел на прием к самому королю, дабы поболтать о делах государственных. Глаза серьезные, как у волка, волосы взъерошенные и совершенно черные. Такие люди не нравятся управляющему совершенно.
«Возгордившийся юнец! – пронеслось в голове капитана. – Забыл свое место?!». Он подошел к своей первой жертве – а их будет не мало впереди – и сладенько улыбаясь, почти пропел:
- Ну, уродец, как твое
