Нет, скорее всего они пригнали повозку, поставили прямо ко входу в дом. Так, чтобы со стороны улицы ничего не было видно. Туда они могли запросто затащить женщину и провезти по городу, на глазах тысяч жителей. Вопрос в том — куда?
Роше в сердцах бросил шаперон на землю.
***
Вига открыла глаза, просыпаясь от холода, не до конца понимая, где она и что с ней. Болела голова, на затылке вот-вот должна была вылезти шишка – результат вчерашнего боя. Ее ослепили какой-то вспышкой и пока женщина не вернула ориентацию в пространстве, ударили по голове чем-то тяжелым, но хрупким. Перед тем, как провалиться в небытие, она слышала, что что-то разбилось. Не дай бог это была ее любимая зеленая ваза! Руки оторвет и не пожалеет.
В комнате, где она оказалась было темно, но не настолько, чтобы невозможно было разглядеть руки-ноги. На тумбочке, возле кровати, где ее расположили, горели три свечи. Судя по их размеру, зажженные недавно – меньше часа-двух назад. Вокруг стояла тишина, звенящая, тягучая, давящая на виски. От такого безмолвия становилось не по себе, и Вига, разрушая тишину, попыталась покричать: «Есть здесь кто-нибудь», но, получив в ответ ровным счетом ничего, женщина вздохнула и продолжила изучение прилегающего пространства.
Кроме кровати и тумбочки в комнате был только небольшой, грубо вытесанный стол, стул со сломанной, худо-бедно починенной ножкой, и ковер, пушистый, чистый с большим ворсом и странным узором, навевавшим этнические мотивы. Спуская ноги на это великолепие, выбираясь из-под тяжелого шерстяного одеяла, женщина с удивлением отметила, что лежала все это время голышом – полный костюм Евы. Ей не оставили даже белья, во всей комнате не было ни намека на одежду. Кроме того, ребра и зона декольте отозвались адской болью – они были заботливо перемотаны бинтом, сквозь который, местами, просочилась свежая кровь.
В драке, предшествующей забвению, она не получала таких ранений. Кто-то позже продолжил что-то делать с ее телом. Страшная догадка проскользнула в голове девушки. Выпучив глаза, она опустила взгляд вниз. Стремясь поскорее опровергнуть ужасные мысли, Вига начала разматывать бинт, слой за слоем, почти с силой отдирая его от прилипшей крови, причиняя сама себе ужасную боль.
На груди, лезвием, аккуратно, стараясь соблюдать размерность и, при этом, не причинить вреда больше, чем это было необходимо, было вырезано прямо по коже: «IERS». Звезда.
Дверь, тяжелая, скрипучая, начала открываться.
Комментарий к Глава 2.
*тупья, не заточенная часть кинжала – прим. автора
========== Глава 3. ==========
Роше не мог найти себе места, но старался не подавать виду. Подчиненные заглядывали в его кабинет, с опаской оглядывая своего командира, и делая вывод, что все пока в относительном порядке, исчезали, не сказав ни слова. Он понимал их беспокойство и смотрел на такие выходки сквозь пальцы. Главное для него было сейчас – не подчиниться обстоятельствам, не раскиснуть и предотвратить возможный теракт. Да, он любил ее, но имел ли он право положить ее жизнь на кон, обменяв их общее спокойное существование на мечты, устремления и попытки выжить в этом мире еще около десяти тысяч людей?
Все знали, как он обожал свою женщину. Решение дать минимальный ход ее поискам и заняться предотвращением возможных беспорядков дались ему с крайним трудом – каждый понимал это. Возможно, он нервничал даже больше положенного, но знал, что сказала бы Вига, будь она рядом: «Ты командир и несешь ответственность за тех, кто тебе подчиняется. Иногда нужно принести в жертву одного солдата, чтобы спасти армию».
От Виги не было ни слуху, ни духу – уже пошли вторые сутки с ее исчезновения. Первую ночь он не спал ни минуты в надежде, что будут выдвинуты требования за пленницу – их не последовало и лишь когда пришло осознание, что фразу «Она – моя звезда» стоит принимать буквально, на него напало ужасное бешенство. Срываться же на подчиненных Глава Синих Полосок не видел особого смысла – они не были виноваты в его ошибке. Он командир Виги, ее любовник, ее начальник и вместе они знали на что идут, когда поступали на службу. Иногда есть вещи важнее…
Бьянка, по молодости и наивности своей попыталась дать командиру словесных оплеух, перечить ему и собрать за его спиной поисковый отряд. Тогда Вернону ничего другого не оставалось, кроме как вызвать ее к себе и попытаться вразумить, направить энергию в более важное сейчас русло. После его выговора молодая подчинённая, совсем осмелев, попыталась воззвать к его чувствам и получила такой взгляд, которого больше никогда не желала бы почувствовать на себе.
Единственное, что стало ей ясно – командир ни на секунду не забывал о своей женщине. Даже пытаясь спасти город. Осознав собственную беспомощность, Роше стремился помочь там, где еще можно было что-то сделать. Он почти не ел и не спал, весь совет Темерии поставил на уши, и когда понял, что пик возможного был достигнут – просто остановился и стал ждать следующего хода безумного эльфа.
Сейчас вот он сидел, разглядывая потолок, сложив ноги на стол и просто ждал, что чудо все-же произойдет. Бог не оставит его в этот раз, нет. По городу копошились тысячи ищеек – отдельное спасибо Талеру, стражники забирали всех нелюдей без разбора и вели на допрос, Последние, чуя неладное, прятались по своим норам, краснолюдский квартал просто вымер, оставляя все меньше шансов на спасение женщины.
- Роше, - дверь открылась с полу-пинка и в комнату ввалился Талер. – Начинается.
***
Вига лежала на кровати, не имея даже банальной возможности подняться. Руки и ноги отказывались ее слушаться, а взять и перебороть слабость в конечностях у нее не хватало сил. Тело ныло, свежеприобретенные синяки болели, а надпись, заботливо подправляемая Синьагилом каждые пол дня, очень сильно жглась от пота, только что попавшего на ее тело от стараний эльфийского пророка. Девушка никогда в жизни не чувствовала себя такой грязной, но понимала, что в произошедшем ее вины нет.
Сопротивляется нет сил, нет сил даже произнести хоть одно слово. И он пользовался этим. По полной, раскрывая свою самую темную сторону.
Синьагил встал с постели и брезгливо вытер член о какую-то тряпицу. В полумраке его свихнувшиеся серые глаза казались совсем темными, безжизненными и от того
