– Вряд ли, – ответил Клаус. – Они же сказали Эсме, что вернутся в камеру, значит, они должны вернуться.

– А ты не думаешь, что она действительно присоединится к олафовской команде?

– Конечно нет, – ответил Клаус. – Она просто хотела дать нам уйти из гребного зала. Может, Фиона и переменчива, но не настолько.

– Да, конечно, – согласилась Вайолет, но голос ее прозвучал не очень убежденно.

– Конечно нет, – повторил Клаус. И в этот момент из шлема опять раздался хриплый кашель. – Держись, Солнышко! – крикнул брат. – Мы тебя мигом вылечим!

Хотя он и говорил нарочито уверенным тоном, он не мог знать, сбудется ли его обещание (к счастью, оно сбылось).

– Как ты собираешься вылечить Солнышко без Фионы? – осведомилась Вайолет.

– Придется нам самим провести исследование, – решительно сказал Клаус.

– Нам не прочитать всю микологическую библиотеку, чтобы успеть сделать противоядие, – запротестовала Вайолет.

– А нам и не нужно читать всю, – возразил Клаус. Они уже достигли двери, ведущей в «Квиквег». – Я знаю, где надо смотреть.

Солнышко снова закашлялась, а потом начала сипеть, иначе говоря, издавать свистящие сиплые звуки, свидетельствовавшие о том, что связки в горле у нее почти сомкнулись. Старшие Бодлеры еле удержались от того, чтобы не открыть шлем и успокоить младшую сестру, но все-таки не захотели рисковать заразиться.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – отозвалась Вайолет и нажала металлический глаз на стене. Дверь отъехала, и дети кинулись к разбитому иллюминатору их субмарины. – Солнышкин час уже почти закончился.

Клаус мрачно кивнул и прыгнул через иллюминатор внутрь «Квиквега», попав прямо на большой деревянный стол. Вайолет внесла Солнышко. Хотя отсутствовали дети совсем недолго, кают-компания производила впечатление, будто «Квиквег» покинут давным-давно: три шарика, привязанные к ножкам стола, начали уже съеживаться, карты приливов, которые изучал Клаус, свалились на пол, а стеклянный круг, вырезанный Графом Олафом из иллюминатора, лежал на полу. Однако средний Бодлер, не обращая внимания на валявшиеся предметы, подобрал с пола только «Микологические миниатюры».

– Эта книга наверняка содержит сведения о противоядии, – сказал он и открыл ее прямо на оглавлении. – Глава тридцать шесть «Дрожжевой гриб». Глава тридцать семь «Поведение сморчков в свободном обществе». Глава тридцать девять «Посещаемые канавы с грибами». Глава сорок «Грот Горгоны».

– Вот! – крикнула Вайолет. – Сороковая глава!

Солнышко опять издала свистящий звук, и Клаус перелистнул несколько страниц кряду, хотя мне бы хотелось, чтобы он успел вернуться назад, к пропущенным страницам.

– «Грот Горгоны, – прочел он вслух, – находится в водах, пограничных с „Ануистл Акватикс“, наименование фантастическое…»

– Мы все это знаем, – прервала его Вайолет. – Переходи прямо к тому месту, где про мицелий.

Клаус быстро пробежал страницу глазами. У него был большой опыт по части пропускания неинтересных, с его точки зрения, мест в книгах.

– «Медузообразный мицелий обладает уникальной и эффективной стратегией прибывания…»

– И убывания, – перебила Вайолет, между тем как Солнышкин хрип все продолжал прибывать. – Переходи к яду.

– «Как сказал поэт, – прочел Клаус, – „В их спорах яд ужасной силы. / Вдохнешь – и через час в могилу! / Рецепт спасения, бесспорно, / Лишь капля выжимки из корня!“».

– Какого корня? – с недоумением спросила Вайолет.

– Не знаю, – ответил Клаус. – Противоядия чаще всего делаются из какой-нибудь части растения. Берется обычно цветочная пыльца, стебель, корень…

– А «выжимка» – то же самое, что «противоядие»? – спросила Вайолет, но не успел брат ответить, как Солнышко снова захрипела и водолазный шлем закачался – девочка боролась с грибом.

Клаус взглянул на книгу у себя в руке, затем на старшую сестру, а потом полез в водонепроницаемый карман комбинезона.

– Что ты делаешь? – спросила Вайолет.

– Достаю записную книжку. Я записал всю информацию по истории «Ануистл Акватикс», которую мы нашли в гроте.

– Нам некогда перечитывать твои записи! Мы должны сию же минуту найти противоядие! Фиона права: тот или та, кто колеблется, – пропали.

Клаус покачал головой.

– Не обязательно, – сказал он и перевернул страницу темно-синей книжки. – Стоит подумать минуту – и мы, возможно, спасем нашу сестру. Что там написано в письме у Кит Сникет? Вот! «Разведение, как ты настаиваешь, ядовитых грибов в гроте всем нам грозит большими неприятностями. Наша фабрика на Паршивой тропе может обеспечить некоторое ослабление губительного воздействия мицелия на дыхательную систему…» Вот оно! Г. П. В. производили на фабрике что-то такое, что ослабляло действие мицелия.

– Паршивая тропа, – повторила Вайолет. – Это была дорога к дому Дяди Монти. Там еще стоял отвратительный запах, помнишь? Пахло черным перцем. Нет, не черным перцем…

Клаус заглянул в записную книжку, а потом в «Микологические миниатюры».

– Хрен, – тихо сказал он. – Там пахло хреном. Корень хрена! Вот какое противоядие!

Вайолет уже направлялась в камбуз.

– Будем надеяться, что Фил любит добавлять хрен в пищу. – Она толкнула дверь.

Клаус подхватил хрипящий шлем и последовал за старшей сестрой в тесный камбуз. Там еле хватало места на двоих между плитой, холодильником и двумя деревянными кухонными шкафами.

– Шкафы, должно быть, заменяют кладовку. – Клаус имел в виду место, где, как он надеялся, держат противоядия. – Хрен – если он тут вообще есть – может храниться в них.

Старшие Бодлеры вздрогнули. Они и думать не хотели, что будет с Солнышком, если хрена там не окажется. Однако уже через несколько мгновений им пришлось об этом задуматься. Вайолет открыла дверцы одного шкафа, а Клаус – другого, и дети сразу же увидели, что хрена там нет.

– Жвачка, – еле слышно сказала Вайолет. – Сплошные коробки со жвачкой, Фил унес их с собой, когда покидал лесопилку. Но больше ничего нет. А ты что-нибудь нашел?

Клаус показал на две небольшие жестянки, стоящие на полке второго шкафа, и достал оттуда бумажный мешочек.

– Две банки водяного ореха и маленький пакетик семян кунжута. – Клаус крепко зажал пакетик в руке и сморгнул слезы за стеклами очков. – Что же делать?

Солнышко снова засипела, и этот отчаянный сип напомнил старшим одинокий паровозный гудок уходящего в туннель поезда.

– Посмотрим в холодильнике, – ответила Вайолет. – Может быть, хрен там.

Клаус кивнул и открыл кухонный холодильник. Он был почти так же пуст, как и кухонные шкафы. На верхней полке стояло шесть бутылочек с лимонной газировкой, какой Фил угощал Бодлеров в первый их вечер на борту «Квиквега». На средней полке лежал остаток мягкого белого сыра, завернутый в вощеную бумагу. А на нижней полке они обнаружили большое блюдо и, увидев то, что в нем лежало, заплакали.

– Я совсем забыла, – сказала Вайолет. Слезы катились по ее лицу.

– Я тоже. – И Клаус достал блюдо из холодильника.

Фил употребил всю оставшуюся провизию (слово, означающее здесь запасы продуктов), чтобы испечь торт. На вид он был похож на торт с кокосовым кремом, какой делал доктор Монтгомери, и старшие Бодлеры удивились – неужели Солнышко, тогда совсем еще младенец, настолько усвоила секреты готовки, что помогла Филу соорудить такой десерт. Торт был густо покрыт глазурью, из толщи крема торчали кусочки кокосового ореха, а сверху