– Мы этого не узнаем, пока куда-нибудь не попадем, – заключила Вайолет.
– Ладно, если мы покидаем остров, надо поторапливаться, – напомнил Клаус. Он встал и подошел к верстаку, где лежал изготовленный им календарь, который сам Клаус считал довольно точным. – Скоро прибрежную отмель затопит полностью.
– Нам ведь много не надо, – сказала Солнышко. – У нас порядочно полуфабрикатов.
– А я составила порядочный список навигационных приборов, – сказала Вайолет.
– У меня есть несколько хороших карт, – добавил Клаус, – но нужно оставить место и для кое-каких приоритетных вещей. Тут я нашел несколько романов П. Г. Вудхауза и как раз собирался их почитать.
– Чертежи, – задумчиво произнесла Вайолет.
– Мутовка. – Солнышко поглядела на предмет, который когда-то передала ей тайком Пятница и который оказался очень полезной кухонной принадлежностью даже после того, как малютка подросла и не нуждалась в измельченной пище.
– Пирог! – выкрикнула малютка, и ее опекуны рассмеялись.
– А это мы с собой возьмем? – Вайолет приподняла книгу, которую только что читала вслух.
– Не думаю, – отозвался Клаус. – Может, тут появится еще кто-то уцелевший и он продолжит писать историю острова.
– В любом случае им будет что читать, – заметила Солнышко.
– Одним словом, мы действительно уплываем, – проговорила Вайолет.
И так оно и было. Хорошенько выспавшись, Бодлеры с утра начали готовиться к путешествию, но у них и впрямь груза было не слишком много. Солнышко сумела упаковать достаточно еды, которая годилась для путешествия, и даже умудрилась потихоньку прихватить немножко изысков, таких, как икра, добытая ею из местной рыбы, и горьковатый, но все равно вкусный яблочный пирог. Клаус свернул в аккуратный рулон несколько карт и добавил ряд полезных и занимательных книг из обширной библиотеки. Вайолет присоединила к этому кое-какие чертежи и инструменты, а потом среди обломков кораблекрушений, хранившихся в чащобе, выбрала судно. Старшая Бодлер с удивлением обнаружила, что самой подходящей для предстоящего плавания оказалась та лодка, на которой они приплыли на остров. Но после того как Вайолет закончила ремонтировать ее и готовить к путешествию, она перестала удивляться. Она починила корпус, прикрепила новые паруса к мачте, а под конец, взглянув на табличку с названием «Граф Олаф», нахмурилась и, сорвав скотч, сняла ее. В свое время дети успели заметить, что под этой табличкой находится другая, и теперь, прочтя, что там написано, Вайолет позвала брата, сестру и приемную дочь, чтобы они тоже прочли надпись. Таким образом они получили ответ еще на один вопрос относительно своей жизни, но зато при этом родилась новая тайна.
Наконец наступил день отплытия, вода на прибрежной отмели начала прибывать, Бодлеры перетащили лодку (или, как, возможно, выразился бы Дядя Монти, вапоретто) на берег и начали грузить в нее припасы. Вайолет, Клаус и Солнышко окинули взглядом белые пески, где уже проросли посаженные ими яблони. Почти все свое время дети проводили в чащобе, поэтому дальней им казалась эта сторона острова, где прежде находилась колония, а не та, где когда-то жили их родители.
– Готовы ли мы погрузиться в большой мир? – задала вопрос Вайолет.
– По-моему, главное – не погрузиться в глубину моря. – Клаус улыбнулся.
– По-моему, тоже. – Солнышко улыбнулась брату.
– А где же малютка? – спохватилась Вайолет. – Я хочу заранее примерить спасательные круги, которые я сделала.
– Она хотела попрощаться со своей мамой, – ответила Солнышко, – она скоро придет.
И действительно, Бодлеры тут же увидели крошечную фигурку, которая ползла по склону в их сторону, к лодке. Дети следили, как она приближается, и размышляли, какой же будет следующая глава в истории ее жизни. И на этот вопрос ответить не так уж легко. Одни говорят, что Бодлеры опять присоединились к Г. П. В. и до сего дня выполняют задания, требующие мужества, хотя, быть может, и под другими именами, чтобы не быть схваченными. Другие же говорят, будто они погибли в морской пучине, хотя слухи о чьей-либо смерти рождаются с большой легкостью и часто оказываются ложными. Как бы там ни было, мое повествование окончено, и мы действительно добрались до последней главы бодлеровской истории, даже если сами Бодлеры еще не добрались. Трое детей вошли в лодку и ждали, пока малютка доползет до кромки воды, а потом с трудом поднимется на ножки, схватившись за корму. Прибрежную отмель вот-вот должно было полностью затопить, а Бодлеры пустятся в плавание, погрузятся в большой мир, оставив позади эту историю навсегда, и даже малютка, которая сейчас держалась за корму лодки и чья история только-только начиналась, скоро должна будет исчезнуть из этой хроники, после того как произнесет несколько слов.
– Ва! – крикнула она, по-своему приветствуя Вайолет. – Кла! Сол!
– Мы бы не уплыли без тебя, – сказала, улыбаясь девочке, Вайолет.
– Залезай в лодку, – сказал Клаус, обращаясь к ней, как к большой.
– Крошечка ты моя, – сказала Солнышко, которая сама придумала это ласкательное обращение.
Малютка чуть помедлила, вглядываясь в корму, где была прикреплена табличка с именем. Она, конечно, не могла знать, что табличку эту прикрепил человек, стоявший на том месте, где сейчас стояла девочка, – так, во всяком случае, показывает мое расследование. На этом самом месте когда-то свершалась чужая история, а теперь начиналась ее собственная. Однако она не думала ни об истории из прошлого, ни о своей собственной, которая простиралась в будущее, словно открытое море. Она вглядывалась в табличку, сосредоточенно наморщив лоб. И наконец произнесла слово, услышав которое Бодлеры не поверили своим ушам. Они не могли сказать наверняка, прочла ли она это слово вслух или просто произнесла свое имя, да они никогда этого и не узнали. Быть может, произнесенное ею слово было ее первой тайной и та соединилась с тайнами, которые Бодлеры скрывали от нее, и со всеми прочими тайнами, пронизывающими мир. Быть может, лучше и не знать в точности, что стояло за этим словом: некоторым вещам лучше оставаться в Великом Неизвестном, как некоторым словам, разумеется, лучше оставаться непроизнесенными. Однако это, полагаю, не относится к слову, произнесенному моей племянницей, – слову, которое здесь означает, что история окончена.
Беатрис.
Дорогой читатель!
Вы, скорее всего, смотрите сейчас на последнюю страницу книги, то есть на конец «Конца».
