— Слушай сюда, ульсина, твоя добыча знатно помахала кулаками. — Ульс ткнул пальцем в сторону друзей, которые все еще не пришли в себя, как и Маркус. — Такое оскорбление смывается кровью. Тебя я отпущу, его — нет.
Стиснув кулаки, я сделала еще один шаг вперед.
— Правила я помню: этот леранец — моя добыча. Что-то не нравится? Претензии к главе моего клана.
— Если ты не врешь и устроишь мне встречу с Майксом, так и быть, сможешь забрать леранца с потрохами. — Ульс смотрел выжидающе, нетерпеливо поигрывая парализатором.
— Зачем тебе Майкс?
— Хочу взглянуть на кумира. — Он весело ощерился.
Ясно. Не поверил мне.
Когда застонал ближайший к нам контрабандист, я поспешно кивнула:
— Идет. Я устрою тебя встречу с отцом.
Маркус, очнувшись, попытался встать, хоть это и крайне сложно сразу после облучения из парализатора.
— Свяжи леранца! — велел шатен постанывающему тощему, и тот беспрекословно поплелся к ящику с инструментами.
Доставая пластиковую стяжку, тощий покосился в мою сторону и грубо бросил:
— Что, девочку уже оприходовал? А и не скажешь — крепкая, видать.
— Пасть закрой! — прошипела я на ульси.
— Ух ты! Так ты наша? — эмоционально отреагировал тощий.
Тряхнув головой, он поспешил стянуть Маркусу руки за спиной.
— Я своя собственная, — отбрила я и, посмотрев требовательно на шатена, сообщила: — Мы идем на озеро за моими вещами.
— Да ты и так неплохо выглядишь, детка! — Главный ульс смерил меня с головы до ног масленым взглядом. — Не переодевайся.
Но на озеро мы все же пошли. Первым шагал Маркус. С разбитым лицом, наливающимся синяком во всю скулу и со связанными руками. Стяжка хотя и пластиковая, но не хуже наручников — знаю из своего опыта: чтобы снять ненужные, их необходимо разрезать ножом или перекусить плоскогубцами.
Ульсы шли позади, зубоскалили, откровенно оценивая мою внешность. Я старалась быть выше пошлых сравнений и смачных комментариев, не замечая их. Мужики совсем одичали и нарушали правила, обсуждая чужую дочь. Дочь легендарного героя своего народа. Грабителя, клятвопреступника, убийцы. Человека, который считался погибшим больше двадцати лет.
Порой ульсы как будто специально переходили на всеобщий, словно дразня пленного леранца. И Маркус реагировал: молчал, но выражение бешенства красноречивее любых слов. Чем ближе к озеру, тем сильнее возрастало напряжение.
Приняв решение, я шла, намеренно покачивая бедрами, поводя чувственно плечами, поправляя волосы. Я не умела соблазнять, пришлось учиться экстренно, вспоминая какие-то движения подруги, на которую всегда заглядывались мужчины, хотя она и не прилагала для этого никаких усилий.
Моя игра действовала — в голосах тощего и лысого появилось раздражение. Похоже, они давно виделись со своими женщинами.
Придя на озеро, я как бы мимоходом сломала ветку с льдисто-розовыми ягодами.
Обернувшись к бандитам, усмехнулась и на ульси кокетливо поблагодарила:
— Спасибо, что доставили мою добычу.
Закинув ягодку в рот, медленно провела кончиком языка по губе.
Взгляды мужчин прикипели ко мне и не отрывались, пока не подошла к боксу. Помня, как коротко мое платье, я низко наклонилась… что-либо достать не успела — шатен оказался рядом.
— Ульсина, давай помогу! — предложил он на всеобщем и, не дожидаясь ответа, принялся рыться в ящике.
Напустив на себя скучающий вид, я скрестила руки, стараясь, чтобы материал платья натянулся на груди.
Ульс не доверял мне до конца, а то и вовсе не поверил в мои объяснения, искал оружие. Не найдя, разочарованно хмыкнул и вернулся к друзьям.
Достав из бокса последние упаковки сухпайка, швырнула их мужчинам.
— Подкрепитесь, ребятки, слишком голодные глаза.
— Это голод иного рода, — выдохнул нетерпеливо тощий. — Ты бы могла нас покормить, раз так заботишься.
Сорвав с ветки пригоршню ягод, я подошла к говоруну и, улыбаясь игриво, предложила:
— Угощайся, красавчик.
Глядя мне в глаза, он жадно собрал губами все ягоды с моей ладони, напоследок прихватив кожу зубами. Уверена, сейчас он бы сожрал из моих рук и живых жуков. Озабоченный ульс повелся на мои «эротичные» ужимки.
— Может, ты и меня покормишь, красавица? — поинтересовался разочаровано лысый, ни на что не надеясь.
Угощение — часть флирта в культуре ульсов. Откровенный намек на то, что девушка готова к близким отношениям. Очень близким.
— Отчего же не покормить привлекательного мужчину?
Я сильно рисковала: чуть переиграю — и они заподозрят неладное. К счастью, афродизиак начал действовать — мозги у тощего затуманились, он рявкнул на напарника:
— Ты к кому тянешь свои грабли? Это дочь Бешеного Майкса!
— Так, может, у крошки такой же темперамент, как и у папаши? — хохотнул ульс, намекая на знаменитые гаремы ульсийского героя.
В основном Майкс коллекционировал пленниц из землянок и леранок, родовитые ульсины сами прыгали в его постель.
— Мне говорили, что я похожа на отца. — Я поддержала тупую шутку, словно не поняла, что в ней намек на мою гипотетическую неразборчивость.
Улыбаясь, откинула голову назад, тем самым демонстрируя беззащитное горло. Поза открытости, доверия и симпатии. У ульсов башню срывает от такого.
— Вынуждена признать, красавчик, — глядя на тощего, я провела пальцем по губам, — делать выбор мне всегда было сложно.
Мужчина жадно сглотнул слюну, скользя по моему телу алчным взглядом.
Похоть… Она разлилась в воздухе липкой патокой, сковывая движения, притупляя восприятие ульсов, поворачивая их мысли в нужную мне сторону. Чисто животное вожделение читалось во взгляде всех троих контрабандистов. Обладатель парализатора также не сводил с меня горящих глаз, но участвовать в кастинге любовников, похоже, не собирался. И ягоды не ел. Проблема…
На Маркуса я взглянула всего один раз и теперь даже не косилась. В черных глазах Леранца застыл гнев и страх. Он понял, зачем я кормила контрабандистов афродизиаком, но не понимал того, как выкручусь.
Я и сама толком не представляла. Сейчас я канатоходец, шагаю над бездной. Стоит вздрогнуть, отвлечься — и сорвусь
