Курт с удовольствием предоставил нам стрельбище и сам палил из МГ-34 и штурмовой винтовки. Стрельбище представляло собой огороженный участок земли размером сто на тысячу метров, упиравшийся в большой холм с обрывистыми склонами. Курт его сдавал, по одному ему известным взаиморасчетам, ополченцам и колониальным пехотинцам, но сегодня там никого не было. Местные жители берегли каждый цент и стрельбой, особенно спортивной, не увлекались, так что мы оказались в одиночестве. Но недолго, прикатила Инга и привезла с собой большую винтовку в металлическом кейсе.

– Что это у тебя? – не преминул я полюбопытствовать. Винтовка казалась очень элегантной, можно даже сказать, красивой. Анатомическое пластиковое ложе, толстый ребристый ствол, большущий оптический прицел и, как я успел приметить, даже с глушителем, который лежал в кейсе в специальном контейнере. Патроны к ней оказались заметно крупнее и длиннее, чем мой триста восьмой калибр.

– Мне ее на заказ делал очень известный мастер Готфрид Прехтль, в Вене. – Ингеборга бережно погладила винтовку. – Это четыреста восьмой калибр, он пока не очень распространен. Родители меня отдали заниматься художественной гимнастикой, но я там ничего не добилась, а папа тайком от мамы во-зил меня на пулевую стрельбу. Эту винтовку он мне подарил на день рождения.

– Они остались на Земле?

– Они погибли в автокатастрофе.

Больше я вопросов не задавал, было видно, что Инга до сих пор очень переживает.

Инга выстрелила из винтовки всего три раза. И очень быстро. Просто показав, что умеет. Я в бинокль четко увидел, как три тыквы, которые она привезла с собой, разлетелись в клочья чуть ли не одновременно. После чего она спрятала винтовку в чехол и позанималась со мной моей М-21. Я быстро выставил ноль и отстрелял тридцать патронов. Винтовка оказалась удобной, по своей идеологии недалеко ушла от СВД, но была значительно точнее и гибче тактически. Может, именно моя оказалась такой, за счет продвинутого ствола, но дистанция прямого выстрела у нее была пятьсот метров, на этом расстоянии рассеивание не превышало угловой минуты. Но дальше, после пятисот метров, пуля быстро и сильно теряла точность и траекторию. Как по мне, вполне достаточно. Ставить рекорды по дальнобойной стрельбе я не собираюсь, так что пятьсот метров как раз мой уровень.

Мой навороченный бинокль засекал расстояние мгновенно и очень точно, я быстро с ним разобрался, очень полезная штука, хотя и сложная. Однако брать с собой на операцию не буду, у Инги имеется отличный лазерный монокуляр-дальномер Bushnell.

Настрелялся из снайперки и взялся за автомат. Еврейский «калашников» отличался удобством и немного большей точностью, скорее всего, за счет более удобной эргономики – у него приклад регулируется. Не знаю, как с надежностью, но конструкция полностью идентична российскому автомату. Прицел ACOG доставил много радости, в мое время в армии такой роскошью нас не баловали, а зря, точность вырастает на порядок.

Инга в качестве второго оружия притащила такой же, как у Герды, МР-5 с интегрированным глушителем, только с коллиматором Aimpoint. Стреляла она неплохо, но не более. Стрельба из снайперской винтовки и из автомата – это совсем разные вещи, и тренируются они по отдельности.

Потом мы походили гуськом и побегали, отрабатывая слаживание на марше, не зря я на городскую тактику ходил. Герда соображала в этом гораздо больше, но помалкивала и только кивала головой. Умница. Когда я ей об этом шепнул на ухо, она в ответ нашептала мне такое, что я с нетерпением ждал ночи и только постоянно косился на нее и Ингу.

А потом Герда стреляла из пистолета, да так, что даже у Курта вылезли глаза на лоб. Отстреляв, она взялась за меня с Ингой, и мы до обеда настрелялись до чертиков в глазах. Пришлось прикупить еще цинк патронов сорок пятого калибра. У Инги пистолета не оказалась вообще, но Курт любезно одолжил ей такой же «Глок-21», как у Герды. На операцию, сказала, подберет себе маленький и легкий пистолет в оружейке представительства. Я бы в эту оружейку тоже заглянул. И судя по всему, загляну.

Я вспомнил про грядущую шпионскую облаву и попросил у Курта разрешения попользоваться его подвалом, причем почти честно сказал, зачем. Вот как-то уверен я в старике. И действительно, он сразу согласился и даже предложил свою помощь в дознании, с глубоким удовлетворением узнав, что кандидат – африканец, бандит и будет списан по окончанию разговора. Все-таки старая школа.

Инга рассказала, что товарищ, который нас интересует, работает в порту, обычно вечера проводит в баре, но долго не засиживается и уходит ночевать домой, в лачугу недалеко от порта. А проводник уже нас ждет в представительстве, что вполне нормально и ни у кого не вызовет подозрений. Инга привечает местных и даже распорядилась о выделении на эти цели небольшой гуманитарной помощи.

А вообще, она меня нешуточно удивляет. По ее словам, она просто работала в Австрии, где долго жила, в обычной консалтинговой компании, правда, с американскими хозяевами. Показала себя умной и исполнительной и находилась в отношениях с сыном одного местного крупного бизнесмена. Будущее, по моему мнению, имела блестящее, но приняла предложение рекрутеров Капитула и бросила всё. Здесь сумела организовать эффективную агентурную работу и нагнала такого ужаса на сотрудников, что они ходили по струнке, и опять же, не имея никаких специальных знаний, из ничего разработала серьезную операцию.

А еще мне кажется, что она была очень несчастлива до нашего приезда. Я, конечно, не претендую на звание психоаналитика, но это было видно по тому, как она тянулась к нам, и отдельным моментам, о которых лучше умолчать в приличном обществе. И проблемы у нее, скорее всего, были сексуального характера. Я попробовал расспросить Герду, она ответила, что все уже в порядке, а что и как – не мое дело. Не мое так не мое, все равно потом сами расскажут. Женщины есть женщины.

После стрельбища я позвонил Ольге и предупредил, что будем обедать дома и с гостьей. Мы с Гердой уже считали биологическую станцию своим домом, настолько нам там было хорошо и удобно, да и Руди с Ольгой, мы называли их между собой папан и маман, стали совсем родными.

Ольга обрадовалась, и обед получился исключительным. Прислуживала лично Серафима, та самая могучая домоправительница, называла нас молодыми хозяевами, и я еще раз в мыслях почувствовал себя в местах, описанных в «Хижине дяди Тома».

Инга полностью очаровала Руди и Ольгу. Она была мила с хозяевами, сразу прочувствовала дворянский стиль общения и обнаружила недюжинные знания в геральдике и правилах устройства светских приемов. Словом, чудеснее не бывает. После обеда Инга отбыла на работу, стращать персонал,