Герда удовлетворенно кивнула и, пригибаясь, проследовала к светившейся, как новогодняя елка, палатке, из которой слышались пьяные голоса и хохот.
Прислушался к себе и не понял ничего. Нет отвращения, нет тошноты и брезгливости, только какое-то злобное удовлетворение, граничащее с откровенным наслаждением. Ведь должно быть не так? Или так? Странно…
Герда, осторожно глянув в палатку, провела посередине черту и показала сначала на левую сторону, потом на себя. Затем на правую сторону и на меня. Ага, левые ее, правые мои. Все понял, ничего сложного.
Приметил на прикладе пулемета липкое пятно крови с прилипшими светлыми волосками, но не успел их убрать – Герда подала сигнал входить.
Влетел внутрь и сразу ушел вправо, стараясь не мешать эстонке. На ней самое трудное, без языка нам не обойтись.
Сразу передо мной возникли два похрипывающих мужика без штанов, трудившиеся над безвольно распластавшейся на столе чернокожей девчонкой.
Вот же суки… Тяжелый приклад пулемета, описав дугу, с хрустом впечатался в бритый, покрытый складками затылок. Второй поднял башку, с изумлением уставившись на меня, но сразу же пламегаситель на стволе пулемета врезался ему в глазницу. Почти не соображая ничего, я бросил MG и, выдрав из ножен кинжал, всадил ему клинок в шею… еще раз… еще… Опомнился и, развернувшись, пнул стоявшего на коленях и мычавшего первого насильника. Прижал его коленом к земле и несколько раз погрузил кинжал чуть повыше поясницы…
– Хватит… – прикрикнула Герда. – Они уже готовы…
Я мгновенно пришел в себя и тяжело встал с дрожавшего мелкой дрожью тела. Мля… это же надо было так заляпаться? Взгляд поймал тело, хрипевшее рядом на полу. Мужик пытался зажать распоротую артерию на шее, но кровь все равно веселыми струйками, толчками выбрызгивалась из-под ладоней. Из пустой глазницы свешивалась кровавая жижа. Сука, ну и натворил я делов…
Возле Герды лежит на полу, с виду совсем невредимый, третий охранник. Невредимый, но похоже в глубоком беспамятстве. Неужели справились? Да, кажется, действительно всё…
На столе, привязанная за руки и ноги, вся покрытая порезами и запекшейся кровью, лежала молодая чернокожая девушка. Разорванный рот, едва заметно прерывистое дыхание. По телу пробегают редкие судороги. Весь стол между широко раскинутыми ногами залит кровью. Суки. Не-люди…
Герда подошла к девочке, внимательно ее осмотрела, пощупала пульс и сказала:
– У нее нет шансов. Вся разорванная и очень много крови потеряла. Максимум полчаса жизни. Что делаем?
Я понял, что эстонка специально спрашивает мое мнение, стараясь показать, что она признает меня как командира. Спасибо, девочка. Я-то знаю, что пока из меня командир, как из козла барабанщик. Но все равно спасибо за доверие.
Немного подумал и озвучил план действий:
– Я проверю лагерь и палатки, а ты своего пакуй. Вернусь, допросим. А девочка… по девочке решай сама. Если ей будет трудно уйти, поможем…
Собрался было выйти, но вспомнил, что была еще одна женщина, постарше. Поискал взглядом и увидел в углу уже скрученное тело, упакованное в пластиковый мешок. Плюнул на ближайший труп и вышел. Сказать нечего, да и уже незачем. Они свое получили.
Быстро поднялся на вышку и внимательно оглядел окрестности. Свет фар ночью заметен издалека. Нет ничего, да и не будет никто сюда ночью переться. Слез и, включив фонарик, внимательно осмотрел оставшиеся палатки.
В медицинской обнаружились стол, топчан и стулья, шкафчик с медикаментами, небольшой холодильник в углу. На нем медицинский саквояж, на вешалке висят несколько медицинских халатов. На столе немудреное лабораторное оборудование.
Стоп… В шкафчике, похоже, современные натовские индивидуальные аптечки. Стопочкой лежат. А что, пропажу парочки штук никто и не заметит, а вещь зело полезная, гораздо лучше отечественной. Аккуратно открыл дверцу и сунул две в карман. Что еще? Фельдшерский набор? Заметят? Не должны, заберу обязательно. Перед отъездом еще раз тщательно, вместе с Гердой, посмотрю. Она лучше в лекарствах разбирается.
Во второй гостевой палатке стоят две широкие удобные кровати, остальное – походная мебель. У стенки здоровенный холодильник. Интересно, чем у нас буржуи питаются? Ух ты… Денежек на бухло не пожалели. Вино, шампанское, виски, водка, коньяк… Этот запасец я перед отъездом прорежу однозначно. Апельсины, яблоки, грейпфруты, еще какая-то местная фруктовая экзотика. По карманам, сколько влезет. Это для Герды.
Перешел в палатку охраны и огляделся. Спартанская обстановка. Десять полевых коек, тумбочки, холодильник. Кулер с водой. Стол с рацией. Выключенной, кстати. На столе планшет с картой. Портативные рации в заряднике, кажется «АйКом» военного образца. Солидно, а вот и гарнитуры Hands-Free к ним. Удобная штука, означает в буквальном смысле «свободные руки».
Отличное у ребят снабжение, такие рации у американской спецуры на вооружении. Куча наворотов, скачущая частота, сканер, шифровка канала, маскировка голоса и до пятнадцати километров надежной связи. Гарнитуры продвинутые, сама крепкая, хоть гранатой по ней бей.
Ну что же, плохо в деревне без рации. Пока пусть заряжаются, а попозже парочка штук поменяют своего хозяина.
Прихватил планшет со стола и еще раз огляделся. На койках небрежно валяются рюкзаки-трехдневки натовского образца, висят разгрузки и броники. Это те, что плейт-карриеры, достаточно удобная штука. Правда, не во всех ситуациях, но это для нас пока совершенно неважно. Так, кевларовые шлемы… вроде всё…
Схватил рюкзаки в одну руку, разгрузки в другую и потащил все в палатку к Герде. Пока только это, тщательней огляжусь позже.
Пленный сидел, привязанный к стулу, и пока находился в отключке. Трупы эстонка уже оттащила в угол. Девушка на столе накрыта одеялом с головой. Я сгрузил рюкзаки в угол и подошел к Герде.
– Везде чисто. Взял планшет с картой. Еще не смотрел. Яблочко хочешь?
– Давай, – обрадовалась девушка. – Я пока рюкзаки аккуратно посмотрю, а ты побеседуй с клиентом.
Я взял стул, поставил перед парнем и сел лицом к нему. Нормальный мужик, спортивный. Коротко стриженная белобрысая голова, правильные европейские черты лица. Лет тридцати. Левая сторона лица наливается багрово-синей опухолью, глаз уже заплыл. Перегаром несет, как от дембеля. Ну что же, побеседуем.
Шлепнул его по щеке. Парень распялил здоровый глаз, недоумевающе, с легкой сумасшедшинкой в глазах уставился на меня и вдруг захрипел:
– Нихт шиссен… нэ трэба. Я сдаюсь. Их капитулирен…
Я чуть не расхохотался. Это он на мою фашистскую форменку среагировал. К тому же русским оказался, скотина. Ах ты тварюка, капитулирен, говоришь? Ну-ну, времени у
