Принцесса наклонила голову набок, и на ее лице мелькнуло выражение бесконечной печали.
– Что случилось? – встревожился Исаак, всей душой желая избавить девушку от боли.
– Ничего. Просто хочу, чтобы это мгновение длилось вечно…
Он с радостью сказал бы, что такое возможно, если бы верил в это. Что он может ей предложить? Ничего. В реальности все запутанно: Исаак не представляет истинных планов Триумвирата. Попросят его остаться в роли марионетки навсегда и будут править страной сами? Раньше он категорически отказывался считать себя тем королем, который нужен Триумвирату, однако за ужином с принцессой Эри начал осторожно подумывать о том, что, может быть, при ее поддержке все-таки справится. Позволят ли ему Женя и остальные ухаживать за принцессой? А если нет, хватит ли у него смелости воспротивиться? А после чарующего вечера на озере Исаака преследовала еще более тягостная мысль: а вдруг настоящий Николай Ланцов вернется и выберет Эри своей невестой? Исааку останется только смотреть, как он с ней флиртует, а потом и женится? Поставят ли его в почетный караул у церкви в день венчания? Поймет ли Эри когда-нибудь, что мужчина, за которого она вышла замуж, не тот, что сегодня стоит перед ней здесь, в оранжерее, с сердцем, полным томления?
– Я тоже этого хотел бы. Я бы хотел, чтобы в мире не было ни стран, ни королей с королевами, а только вы и я.
Он подошел ближе, и вот она уже скользнула в его объятья. Грациозная, податливая, гибкая. Само совершенство.
– Эри… – Исаак привлек ее к себе, в ответ она приподняла свой прекрасный подбородок, и их взгляды встретились. – Вы могли бы полюбить меня, если бы я не был королем?
– Да, – ответила принцесса. Ее глаза почему-то наполнились слезами. – Да, могла бы.
– Что-то не так? – Он взял щеку Эри в ладонь и аккуратно стер слезинки большим пальцем.
– Все хорошо, – прошептала она.
Он почувствовал резкий толчок, как будто она его пихнула, и посмотрел вниз. Из груди что-то торчало. Разум проанализировал форму предмета. Вспыхнула боль. Кинжал… Резная белая рукоять в виде волка. В стекло оранжереи яростно забарабанили, словно снаружи билась птица.
– За что? – спросил он, оседая на пол.
Принцесса Эри рухнула на колени рядом с ним. Слезы из ее глаз лились потоком.
– За мою страну, – всхлипнула она. – За моего брата. За мою королеву.
– Ты не понимаешь… – попытался сказать Исаак. Засмеялся, но смех прозвучал странно, больше напоминая шелест, с каким лопаются пузырьки воздуха.
– Прости, – шепнула принцесса и выдернула кинжал.
Исаака накрыло волной боли, из раны хлынула теплая кровь. Эри запечатлела на губах Исаака нежный поцелуй.
– Мое единственное утешение в том, что ты все равно никогда не стал бы моим. Но знай, что я с радостью была бы твоей.
– Эри… – простонал он. Мир вокруг уже начал меркнуть.
– Не Эри.
Где-то вдалеке слышались крики, стук торопливых приближающихся шагов.
– «Все оплакивают первый упавший лепесток…» – тихо процитировала она.
Но кто вспомнит об остальных осыпавшихся цветах?
Исаак беспомощно смотрел, как девушка стиснула кинжал и вонзила лезвие в собственное сердце.
38
Нина
Наряд Нина выбирала с большим тщанием: бледно-лиловое платье целомудренного покроя, выгодно подчеркивающее цвет лица и роскошную фигуру Милы Яндерсдат. Никаких украшений. Побрякушки бедной вдове не по карману. Лучшее украшение фьерданской женщины – ее добродетель. Нина улыбнулась своему отражению – милому, бесхитростному личику.
Расчесала льняные волосы, заплела толстую косу, уложила аккуратной короной – Мать-хранительница оценила бы ее внешний вид по достоинству, – и направилась на солнечную террасу. Мороз нарисовал узоры по краям высоких стеклянных окон; за окнами был ров с замерзшей водой, а за ним – сверкающие шпили Белого Острова. Ледовый Двор оставался все таким же ослепительным.
Услышав шаги за спиной, Нина обернулась и увидела приближающегося Ярла Брума под руку с женой. Красивая пара – оба высокие, с тонкой костью.
– Вдова Яндерсдат, – сердечно произнес Брум, – моя спасительница. Позвольте представить вас моей супруге Ильве.
Нина присела в реверансе.
– Для меня это большая честь.
Жена Брума пожала Нинину руку. Густые каштановые волосы доходили ей почти до талии, а платье из золотого шелка придавало смуглой коже сияние осеннего солнца. Сразу видно, от кого Ханна унаследовала красоту.
– Нет, это для меня честь, – промолвила Ильва. – Как я понимаю, мой муж обязан вам жизнью.
Выждав, пока фургон отъедет достаточно далеко, Нина и Ханна привели Брума в чувство. Сказали, что после взрыва побежали на холм и у обочины обнаружили его тело. К счастью, коммандера не смыло волной, и в катастрофе, случившейся на заводе, он тоже не пострадал, отделавшись ударом по голове. Если у Брума и были какие-то подозрения в отношении Милы, то они полностью рассеялись благодаря тому факту, что она не бежала из Гефвалле вместе с земенской четой и пленницами-гришами.
Нина и Ханна терпеливо дожидались в монастыре, пока Брум осмотрит разрушенный завод, выяснит, сколько человек осталось в живых, и постарается по возможности навести там порядок – а еще, подозревала Нина, убедится в отсутствии доказательств его вины. Производственная авария, повлекшая гибель важных заключенных, – это одно, а успешный побег группы гришей – совсем другое. После унижения, пережитого коммандером в Ледовом Дворе в прошлом году, этот случай поставил бы крест на его карьере, а Нине крайне важно, чтобы Ярл Брум сохранил свое положение на иерархической лестнице Фьерды, ведь для задуманного ею потребуются все его связи, все возможности доступа к высшим чинам, генералам и аристократам.
– Я ничего особенного не сделала, – сказала Нина Ильве. – Вот Ханна – та проявила настоящее мужество.
– Мы обязаны вам не только этим, – ответила та. – Ярл говорит, именно благодаря вам произошла чудесная перемена в нашей дочери.
– О, моей заслуги в этом нет! Я думаю, это закономерный результат прекрасного родительского воспитания и упорных усилий со стороны Матери-хранительницы, да пребудет с ней Джель.
Супруги торжественно кивнули, затем лицо Ильвы озарилось широкой улыбкой.
– Ханна! – воскликнула она, завидев дочь.
По правде сказать, Нина действительно во многом повлияла на преображение Ханны: научила ее держать спину прямо, одеваться так, чтобы подчеркивать высокую, стройную фигуру; научила грациозной походке и, конечно, актерскому мастерству. Что же касается доверия Ханны, Нина найдет способ его заслужить и, может быть, даже оправдать. Когда-нибудь.
Ильва обняла дочь, а Брум сказал Нине:
– Ханна сообщила, что готова бросить прежние глупости и наконец найти себе мужа. Не знаю, каким волшебством вам это удалось, но хочу вас поблагодарить. Она очень, очень изменилась.
Она была совершенством. Или была бы, если бы ты не шпынял и не уродовал ее, как чересчур рьяный садовник, который воюет с непослушным кустом.
Нина улыбнулась.
– Полагаю, рано или поздно Ханна поймет, в чем ее истинное предназначение.
– Мила, вам пора научиться принимать комплименты. – Брум прижался губами к костяшкам ее пальцев. – Надеюсь, со временем вы в этом преуспеете. – Он хлопнул в ладоши. – Перейдем к столу?
Ханна обратила на отца счастливое,
