36

Николай

Терновый лес умирал. Сок, которым истекали деревья, из золотистого превратился в алый, словно смерть Елизаветы погубила и их. Побеги съеживались, шипы сохли и опадали. Николай высвободился из ползучих пут, на песок закапала кровь из ран на руках и ногах. В груди пульсировала боль, однако единственным напоминанием о проткнувшем его шипе был шрам в форме звезды. Что ж, еще одна звезда в коллекцию.

Вдалеке на его глазах рушились башни величественного дворца. Останется ли хоть что-нибудь? И как им с Зоей вырваться отсюда?

Он едва не споткнулся о нее. Зоя лежала на ковре из увядших терновых побегов и ярко-красных цветов айвы; разметавшиеся волосы закрывали лицо. Рядом высилась темная куча – мертвые пчелы. Санкта-Елизавета. Тут же – груда тлеющих костей, медвежьих и человеческих. Неужели весь этот мир обратится в прах?

Николай опустился на колени подле Зои и нащупал пульс: ровный. Удивился браслетам из черной чешуи на обеих руках.

– Зоя, – он осторожно потряс ее за плечо. – Коммандер Назяленская…

Ресницы затрепетали, Зоя открыла глаза. Николай отпрянул. На миг ему показалось, что в них он увидел… Нет, не может быть. Зоя смотрела на него ясным синим взглядом.

– Как ты? – спросил он.

– В порядке.

– Точно?

– Кто из нас убьет монаха?

– Уступаю тебе.

Николай помог Зое подняться, и они направились к Юрию, по шею закопанному в песок. Трусливый крысеныш был без сознания. Из его носа тонкой струйкой текла кровь.

Николай вздохнул.

– Мне неприятно об этом говорить, но мы обязаны сохранить монаху жизнь. Нужно выудить из него всю информацию о культе Беззвездного и о том, как святым удалось перенести нас сюда. Подозреваю, именно Елизавета разомкнула мои кандалы в ту ночь, когда я вырвался из дворца.

– Каким образом?

– Она говорила, что их сила простирается за пределы Каньона, но действует только там, где вера наиболее сильна. Той ночью Юрий был во дворце. Возможно, Елизавета его использовала: пока он отвлекал стражу, ее колючки или насекомые проникли в мою спальню.

Зоя фыркнула.

– Ты сам пригласил его во дворец.

– Следующего гостя разрешаю пригласить тебе. Мне нужны ответы, так что монах будет жить. Сколько – другой вопрос.

– В таком случае, не применить ли к нему легкие пытки? Или просто позволь мне часок поколотить его по башке.

– С удовольствием, но дело в том, что чувствую я себя неважно, и мне определенно не хочется умереть в этих лохмотьях. Надо выбираться отсюда.

Ветер, призванный Зоей, разметал песок вокруг монаха. Юрия уложили на спину, связали руки лоскутом от Зоиного кафтана и в придачу заткнули рот кляпом.

– Скажи, – Зоя накрыла ладонь короля своей, а другой рукой сотворила воздушную подушку для перемещения монаха, – это хоть сработало? Ты свободен?

– Свободен как птица, – подмигнул Николай.

Ему не хватило мужества сознаться, что он до сих пор ощущал присутствие монстра. Ослабевший демон скрывался где-то глубоко, зализывал раны, но по-прежнему поджидал шанса явить себя заново.

Какая бы сила ни была причиной царившего в Каньоне вечного сумрака, она рассеялась вместе со смертью святых. Меньше чем через час пути Николай и Зоя заметили в небе первые звезды.

Несмотря на усталость и раны, они шли вперед, пока вдалеке не забрезжил свет, а мертвые серые пески не сменились мягкой луговой травой. Николай охотно воспользовался бы гостеприимством первого же попавшегося крестьянина, однако рисковать не стал: нельзя, чтобы его узнали. Путешественники устроили привал в старом сарае. Там было сыро и неуютно, однако в противном случае им пришлось бы ночевать под сенью слив в фруктовом саду, а Николай не испытывал ни малейшего желания находиться среди деревьев.

Как приятно смежить веки и почувствовать приближение сна… Он уже никогда не будет воспринимать эту роскошь как должное.

Зоя еще до рассвета отправилась в Крибирск и довольно быстро вернулась с лошадями, целой охапкой дорожной одежды и юным целителем, которому поручила заняться ранами Николая.

– Прошу прощения, ваше величество, – извинился юноша, запечатывая проколы на ладонях короля. – Скорее всего, у вас останется шрам. Я еще только учусь…

– Шрам-то хоть хулиганский? – осведомился Николай.

– Э-э-э… глубокий, если вы об этом.

– Пойдет.

Как только целитель закончил, Зоя отослала его обратно, предупредив напоследок:

– Разболтаешь кому-нибудь, и я обвиню тебя в государственной измене. – Она просверлила юношу суровым взглядом. – За это полагается смертная казнь.

Целитель попятился к выходу, на пороге споткнулся.

– Да, коммандер. Я все понял, коммандер.

Зоя нахмурилась и покачала головой.

– Тренировки уже не закаляют их. Что за мягкотелость? Стоит сдвинуть брови, и они уже готовы шлепнуться в обморок.

Николай промолчал. Теперь никаких сомнений. Когда Зоя гневно взирала на юношу, ее глаза сверкнули серебром, а зрачки сузились до щелочек. Долю секунды он смотрел в глаза дракона. На что пришлось пойти Зое, чтобы спасти их? Впрочем, этот вопрос подождет до возвращения во дворец.

Превозмогая утомление, путники ехали без остановок до вечера. Время от времени Николай испытывал простреливающую боль в груди, как будто в сердце по-прежнему торчал терновый шип. Связанный Юрий молчал и лишь трясся от холода; низко надвинутый капюшон скрывал его лицо.

Довольно скоро выяснилось, что события в Неморе эхом отозвались не только во всей Равке, но и за ее пределами. Прокатилась волна землетрясений: на севере она дошла до самого Уленска, на юге – до Двух Столбов. Николай знал, что на этом все не закончится. Погибли трое самых могущественных гришей во всем мире, и обряд явно прошел не так, как они задумывали.

Перед въездом в Ос Альту Зоя связала Николаю руки и прикрепила веревки к поводьям его лошади, потом так же поступила с монахом, чтобы со стороны выглядело, будто она везет в столицу двух пленников. Все трое миновали нижнюю часть города, пересекли большой канал и выехали на широкие улицы, которые поднимались вверх по холму и вели к золотым дворцовым воротам. Знаков траура и приспущенных флагов по пути они не