— Ну, теперь-то узнал.
— Да, но теперь мне и самому не хочется съезжать.
Никита смотрит на меня с полуулыбкой скандинавского бога. Я все так же держу свои ладони на его лице. Мы стоим так близко, что его стук сердца становится моим. Уверена, он чувствует мою дрожь. Но я ничего не могу с собой поделать. Меня ласкает холодный воздух, я стою рядом с парнем, в которого влюбилась. Прямо сейчас и самой себе я признаюсь, что влюбилась в этого парня. Сильно. Так сильно, что кажется, собственное сердце увеличивается в размерах в восемь раз, когда он рядом. А Никита переводит взгляд на мои губы и притягивает меня к себе еще ближе. Его рука скользит вверх по моему позвоночнику и останавливается на шее. Его глаза на короткий миг поднимаются, чтобы получить мое немое согласие. Последний шаг делаю я — закрываю глаза и преодолеваю то крошечное расстояние, что было между нашими губами.
Глава 10
У озера мы еще долго стояли, обнявшись и раздумывая о чем-то своем. Я прокручивала рассказ Ника в голове, и по идее, каждый раз должна была относиться к нему все спокойнее и спокойнее. Как с грустным фильмом: смотришь первый раз — обливаешься слезами, но с каждым дальнейшим просмотром слез становится меньше. Ты просто привыкаешь к боли героев настолько, что она уже не ощущается чем-то настолько обычным, не способным пробудить слезы. В ситуации с Никитой все иначе — боль только усиливалась. Росла обида на весь мир за всю ту несправедливость, что только выпала на его долю. А я, дура, еще на свою судьбу жаловалась.
Ник молчал и, казалось, был очень даже спокоен. Но это изменилось, стоило нам подъехать к дому и увидеть машину Макса. Привычное спокойное состояние Никиты сменилось напряженностью и злостью. Его руки с силой сжали руль. Мне показалось, вот-вот и Ник его переломит надвое. В глазах расплескалась ярость, которую я ранее не видела у него. Я всерьез испугалась дальнейших событий, которые могли произойти. Максим заслуживал быть побитым, но мне не хотелось, чтобы это сделал Никита. Исключительно по одной причине — он мог пожалеть о своих поступках. Чтобы не происходило между мной и Никитой, мной и Максимом — Ник и Макс были близки к другу. И, кажется, я не совру, если скажу: они любят друг друга как самые настоящие кровные братья.
— Ник, — я кладу свою руку поверх его руки, он поворачивается ко мне. — Позволь мне поговорить с ним самой.
— Но…
— Ник. Пожалуйста. Это наши с ним проблемы. Возможно, я не смогу наказать его так, как это сможешь ты, но я хочу хотя бы попытаться. Иначе мне станет легче.
— Нет, Аня! — Свободной рукой он бьет по рулю, я дергаюсь. — Это не только ваши проблемы. С какой стороны не взгляни — это мои проблемы. То, что он обидел ТЕБЯ — моя проблема. И то, что именно ОН тебя обидел — тоже моя проблема. Черт, прости за мои слова, но дело не только в тебе. Думаешь, если бы он поступил так с какой-то другой девушкой, я бы промолчал? — Нет, я так не думаю. Возможно, промолчал бы кто угодно другой, но не Ник. — Наверно, все, включая тебя и Максима, считают меня занудным и дотошным, но… Я просто хочу, чтоб он был нормальным человеком, понимаешь? У него есть все, черт возьми, чтобы он стал им! Я сейчас скажу то, за что ты можешь на меня обидеться или разозлиться, но я считаю Максима хорошим человеком. Даже сейчас. Он, конечно, осел последний, которого Земля еще не видела, и просто выпрашивает, чтобы его кто-нибудь хорошенько встряхнул, но он не плохой. По крайне мере, я знаю его другим. И я не хочу верить, что он уподобился свои друзьям. Ему просто нужно повзрослеть. — Он вздыхает и отворачивается. Высвобождает свою руку из-под моей, трет переносицу. — Как, наверно, жалко звучат мои попытки оправдать его. Несмотря на все вышесказанное, я не дам ему больше тебя обижать. И я бы не дал никому этого сделать, если бы этот придурок только рассказал мне. И не проси меня не вмешиваться — я не смогу этого сделать и не собираюсь.
— Хорошо. Но обещай дать мне первой с ним поговорить.
— Обещаю, но если я посчитаю, что мне нужно тебе помочь, я это сделаю.
— Договорились. — Я киваю.
— Ань, — Ник протягивает ко мне руку и начинает поглаживать мою скулу, — если ты захочешь, чтобы я его хорошенько отделал, просто моргни мне, ладно?
— Я давно этого хочу. — Выдавливаю из себя жалкое подобие улыбки. — Но не думаю, что стоит это делать. Кулаки не всегда могут все объяснить.
— Нет, — легко соглашается Ник, — но иногда делают они это куда более эффективнее и быстрее. Пойдем?
Я киваю. Вот и наступил тот момент, когда мне пора потерять приобретенное совсем недавно — новую семью в лице своего сводного брата. Как бы мне не хотелось отрицать — я успела полюбить Максима. Той самой любовью, которой любят старших братьев. И я не собиралась обижаться на Ника за его слова. Где-то в глубине души, намного глубже свежей боли и обиды, я тоже знала, что Макс хороший. Вот только это ничего не значило — он предал меня! Он жестоко поступил со мной и даже не попытался рассказать или предупредить. Все могло закончиться настолько ужасно, даже и думать страшно. Из-за глупого спора могла разрушиться моя жизнь. Максим мог ее разрушить. И вот этого я не могу ему простить.
Мы вышли из машины. Горячий воздух опалил лицо, а я задрожала, словно от холода. Ник тут же взял меня за руку и сжал ее в немой поддержке. Дал понять: “Я с тобой, я рядом”. Мне действительно стало спокойнее. Не настолько, чтобы перестать пытаться сглотнуть ком слез, ставший в горле, но я смогла вздохнуть полной грудью.
Стоит ли вообще идти в дом и что-то говорить?
Наверное, Ник заметил мое смятение, потому что произнес:
— Я могу сделать это сам.
— Я в порядке.
Вот так просто ложь сорвалась с моих губ. Я не в порядке, черт возьми! Мою грудь сдавливает от боли, а во рту пересохло. Я готова упасть на землю и разреветься от обиды. Одновременно мне хочется сбежать отсюда и ворваться в дом и начать бить Макса руками и ногами. Стоит мне только подумать о нем, как в
