Съем и то, и другое. Даже если меня потом вырвет, я хоть минут десять смогу насладиться чувством насыщения. И я очень надеюсь, что зверь, сидящий в моем пустом животе, успокоится, поняв, что я сделала все возможное. Но перед тем, как наброситься на еду, у меня хватает совести спросить у Ника:

— А ты? Хочешь есть? Два бургера я не осилю.

— Да, с удовольствием. Я сегодня еще не ужинал. Сейчас я остановлюсь где-нибудь, и мы устроим себе пикник.

Ник останавливает машину в кармане на трассе примерно через минут десять. К этому времени я уже устаю глотать пустую слюну и переключаю внимание на пейзаж за окном. Собственно, ничего интересно, на что стоило бы полюбоваться. И ничего стоящего, чтобы отвлечь мои мысли от двух горячих гамбургеров, согревающих мне ноги.

Кушать Ник предлагает на улице. Я с радостью соглашаюсь — ну, на кого свежий ночной воздух может оказать пагубное влияние?

Мы усаживаем в открытом багажнике и принимаемся жевать. Вокруг — ни души. Все то время, что мы ехали, я не увидела даже ни одной проезжающей машины. Меня должно было это напугать, но кажется, я на время лишилась такого чувства, как «страх». Он перегорел во мне, точно лампочка, чьим выключателем игрались дети.

Единственным источником света для нас является яркая луна и задние фары машины. Этого нам хватает. Справившись с гамбургером, мы съедаем вместе шоколадку и даже делим напополам конфетки. Затем Ник приносит мне воды, себе — колу.

Все время нашего пиршества между нами царит молчание. Мы едва обмолвились парой слов. Но я не чувствую себя неловко от этого. Молчать с ним так же классно, как говорить или целоваться. В моей практике были парни, молчание с которыми походило на шум сломанного телевизора — хотелось прекратить это любыми способами. Но молчание с Ником — рассвет на берегу моря. Такую тишину я готова слушать всю свою жизнь. Такая тишина не способна была бы свести меня с ума.

— Итак. — Ник вытирает руки влажной салфеткой. — Ты готова ехать дальше?

— Готова. — Свои руки я уже вытерла и теперь просто стою. — Только куда мы едем?

— Ну, перед тем, как уснуть, ты никаких указаний не оставила, поэтому я везу тебя в место, которое пришло в голову первое.

— И что же это за место?

— Озеро. — Он небрежно дергает плечом.

— Просто озеро? — Смотрю на него, сощурившись.

— А нужно волшебное?

— Смотря, какими волшебными свойствами оно будет обладать.

— Ага, и какие свойства бы угодили тебе? — Ник убирает салфетку в наш мусорный пакет, кидает его в багажник и захлопывает крышку.

— Было бы не плохо, чтобы как в фильме «Мы из будущего». Только временные рамки бы чуть поменьше и поточнее.

Ник долго смотрит на меня, соображая, к чему я веду, но ничего не спрашивает. Кажется, ему совсем не хочется узнать, в какой из дней я бы вернулась, чтобы изменить что-то в своей жизни. Да я бы и не ответила. Наверное, по логике мне стоило бы назвать сегодняшний день. Но, если честно, несмотря на то, какой паршивый был день и вечер(просто дерьмо, если давать более правдивую оценку), ночь вполне себе ничего.

— Поехали. Нам осталось совсем немного.

И мы едем дальше. Едем мимо широких лесных полос, мимо полей и сонных поселков. Без света деревеньки выглядят совсем уныло и даже устрашающе. Никакого деревенского романтизма и в помине нет. Я попыталась всмотреться в окно одного из домов и мне почудилась всякая нечисть. Нику я об этом не говорю, а то еще подумает, что с ума сошла. Ник, кстати, спокоен и даже расслаблен. И это заразно — я долго смотрю на него и расслабляюсь и сама, в конце концов. Мы едем под тихую музыку, звучащую по радио. Едем, разрезая фарами темноту, оставляя ее позади. Мы едем в рассвет.

Спустя почти еще час Ник сворачивает на грунтовую дорогу. Черное небо уже разбавилось красками восходящего солнца и стало мутно-серым. Я взглянула на часы, на приборной панели машины и удивилась, как же долго мы уже в пути. Интересно, в скольких километрах от города мы находимся? И почему именно на это озеро мы ехали? Почему именно оно всплыло в памяти Ника первым? Как много вопросов. Вот бы вместе с рассветом пришло озарение.

Мы въезжаем в какую-то деревеньку численностью домов десять — не больше. Сворачиваем направо, немного вдоль лесополосы, потом снова сворачиваем и прямиком между деревьями по бездорожью. В какой-то момент мне кажется, что мы за заблудились. Но Ник так уверенно ведет машину, что я отбрасываю эту мысль.

Наконец-то мы приезжаем. Прямо перед носом машины расстилается небольшое озеро. Я бы даже сказала, что это пруд. С лёгкостью можно разглядеть противоположный берег, заросший камышом. Само озеро плотно обросло деревьями, и это помогает ему скрыться от посторонних глаз. Судя по тому, каким самобытным и нетронутым оно кажется, его не так сильно облюбовали проезжие или даже местные. На первый взгляд оно ничем не отличается от сотни друг (думаю так и есть), но есть в нем что-то такое, что завораживает. Либо это деревья, растущие прямо из зеркальной глади воды, либо две березки, пристроившиеся справа от того места, где мы остановились. Либо то, как заботливо кроны деревьев укрыли озеро. Либо все вместе взятое, умноженное на мою компанию.

— Приехали. — Ник глушит машину. — Выйдем?

— Конечно. Мы ведь столько часов ехали не для того, чтоб развернуться и уехать обратно.

Мы выходим из машины и останавливаемся у капота. Я даже боюсь идти дальше. Боюсь нарушить эту идиллию природы собой. Мне кажется, люди этому место не идут совершенно. Люди неуместно будут смотреться в этом изумрудном пейзаже. Я же позволю себе только смотреть и запоминать — не больше. Я не хочу оставлять в этом месте свой след. Пусть лучше оно оставит свой отпечаток на мне.

— Почему это озеро стало местом, которое пришло тебе в голову первым? — Я обращаюсь к Нику.

Он делает два глубоких вдоха. Я повторяю за ним. Воздух тут другой — волшебный. Не тяжелый, с с мелкой пылью, как в городе, а чистый и бархатистый. Мне хочется набрать его в банку, чтобы дышать дома.

— Мне нужно было успокоиться, поэтому первым в голову мне пришло место, где я чувствую себя в безопасности. — Так тихо отвечает Ник, что я едва могу расслышать его через стрекотание сверчков и щебет птиц.

Я оглядываюсь. Место чудесное — бесспорно, но я не чувствую себя в безопасности. Во-первых, мы за чертовы сотни киллометров от