Конечно, Никита мне ничего не рассказывает. Улыбается, качает головой, затем садится в машину и жмет на сигнал. Я вздрагиваю, делаю шаг в сторону, и Ник со спокойной душой заезжает в открывающиеся автоматически ворота, оставляя меня с еще большей кучей вопросов. Вот уж страшная семейка воистину!
Этим же вечером, Максим предлагает нам сделать небольшой праздник. Устроить барбекю, ужин на свежем воздухе, немного выпивки и расслабиться. Я соглашаюсь — почему бы и нет? Во-первых, у нас не осталось никаких недомолвок, во-вторых, будет неплохо узнать своих родственников в располагающей к беседе обстановке, в-третьих, мне точно не помешало бы расслабиться.
Пока парни жарят на гриле сосиски и куриные окорочка, я режу салат из свежих овощей, и накрываю на стол позади дома. Оказывается, двор гораздо больше, чем мне казался: за бассейном есть еще качели, стоящие в приятном удалении между двух деревьев; беседка со столиком на шесть персон, а в углу имеется даже небольшое мягкое кресло. Вот там-то я и уселась, ожидая вкусного ужина, переписываясь с Лизой.
Я: «Мама звонила! У нее был такой голос, будто она вот-вот сознается. Мне было страшно. Думаешь, это нормально?»
Лиз: «Наверно. Ведь, если она признается, то должна будешь признаться и ты. Думаю, ты не признания боишься, а последствий.»
Я: «Ты права.»
Лиз: «Знаю. Все будет хорошо. Как там вери-секси-хот мальчики?»
Я: «Кажется, мы пришли к консенсусу.»
Лиз: «Надеюсь, это взаимовыгодные отношения с обнимашками голышом?»
«P.S. Я нашла твоих секси-братиков в «вк», они горячее, чем я думала! Пожар!!!!»
Кажется, зря я рассказываю Лиз все. Очень зря. Ее нездоровый интерес к личностям этих парней может пагубно сказаться на мне. Допустим, она насквозь прожужжит мне уши или ей удастся убедить меня, что они реально, цитирую: «вери-секси-хот-мальчики». Я в целом не отрицаю факт их физической привлекательности, но не больше. О большем и думать нельзя — они же бесчувственные твердолобы!
Лиз: «Ау? Твои секси-братишки пришли? Можно позвонить и услышать их голоса? Ставлю сотку на то, что они не менее сексуальные, чем их тела.»
Словно в подтверждение слов Лизы, парни громко рассмеялись, толкая друг друга, а потом и вовсе шуточно сцепились, упали на траву и стали кататься.
Я улыбнулась, отложила телефон и встала с кресла, что бы лучше рассмотреть творящееся на газоне. Не так уж и часто вижу их проявления чувств. А это — самое настоящее проявление!
Ник сидит сверху, поливая Максима бутылкой пива, тот ртом пытаетсясловить струю, но один черт, пиво стекает по его лицу и футболке.
— Ты чертов засранец, Ник! Это не честно — сам знаешь, после бурных ночей я не в лучшей форме! Попробуй забороть меня, когда я буду свеж! — Максим одним махом выбивает бутылку из рук Никиты и скидывает его.
Ник смеется, встает и протягивает руку Максу.
— Я не видел тебя «свежим» уже пару лет. А побороть ты не можешь меня вот уже лет десять. Ну, как? Напился пива? — Усмехается, смачно хлопнув его ладонью по мокрой груди.
— Зря только пиво перевел. Но я знаю, как все исправить.
— Как же? — Ник хмурится.
— Братские обнимашки! — Максим бросается на Никиту, крепко прижав его к себе, и они снова падают.
Я уже вышла из беседки, абсолютно не беспокоясь о том, что могу быть замечена и улыбаюсь во весь рот. Эти двое, как малые дети, честное слово. Невооруженным взглядом видно, что отношения у них очень близкие и трепетные. Хоть они и часто не скупятся в смачных ругательствах, нельзя не заметить, как Никита переживает за Макса, и как тот смотрит на него с любовью и даже уважением. Как на старшего брата.
Они хохочут во весь голос, кубарем катаясь, а я замечаю, что над грилем начинается клубиться черный дым. Вот же черт! Ужин гибнет!
Я бегу к бедному брошенному мяску, крича на ходу:
— Недоделанные шашлычники! Без ужина нас захотели оставить? — Хватаю шипцы и судорожно начинаю кидать чуть подгоревшие сосиски в кастрюлю. — Вам ничего доверить нельзя!
— А ты всегда так много ворчишь?
И когда только Ник успел подойти так близко? Почему он вообще всегда нарушает мое личное пространство? Вторгается в него, будто так и надо! Надо будет поговорить об этом с ним! А пока я стараюсь дышать ровнее, спиной ощущая его присутствие.
— Нет. Только когда голодная.
— Сестричка, хватит нудить! — Макс хватает меня сзади на руки и начинает кружить.
— Я не сестричка тебе, баран! И поставь меня на место! — Шипцы выпадают из рук и летят на траву.
— Ты такая маленькая и весишь не больше мешка с картошкой! — Он продолжает меня кружить. Я чувствую, как моя футболка сзади начинает пропитываться пивом от его мокрого пятна.
— Я сейчас блевану! Буэ… — Блефую, но это срабатывает! Макс останавливается, и мало того, что опускает меня на ноги, так еще и отскакивает. — Спасибо. — Хохочу. Он понимает, что его обманули, и закатывает глаза.
— Ладно, я пойду, сменю футболку. Так невозможно ходить. — Макс двумя пальчиками берет майку, оттягивает ее и отпускает.
— Отлично, захвати и мне что-нибудь. А это… — Ник стягивает с себя майку одним движением и кидает точно Максу в лицо. — забери.
— Окей! Сестричка — твой выход! Делаем топлес вечеринку! — Макс радостно стягивает с себя свою мокрую майку и побрасывает ее в воздух.
— Ты мерзок. — Я качаю головой и отворачиваюсь от него, показывая всем видом, что разговор окончен.
Он что-то бурчит, потом поднимает брошенную вещицу и уходит.
Никита стоит у стола, стягивая с шампура окорочка в кастрюлю. Он напряжен, сосредоточен и, кажется, не здесь, а где-то очень далеко. Мысленно. Я в который раз отмечаю его красивое тело, но тут же осекаюсь. Нельзя думать о таком! Это неправильно! Эти мысли мне привила Лиза — вот пусть сама о них и думает! И пока я плаваю в мыслях о Никите, рассматривая его скулы, губы, нахмуренный лоб, у него что-то идет не так: он резко бросает нож и начинается громко ругаться.
— Ай! Вот же гадство! — Зажимает левой рукой правую ладонь. — Кажется, мясо у нас сегодня будет с кровью. — Он говорит через сцепленную челюсть, что означает, что ему больно.
Но я не могу думать об этом. Я не могу думать ни о чем, потому что у меня начинает бешено колотится сердце. В ушах шумит, лоб покрывается испариной. «Нет-нет! Не надо, пожалуйста!»: — упрашиваю свой организм успокоится. Отвожу глаза. Пробую считать до десяти. Сбиваюсь на пяти, начинаю заново. Мысли в
