Интересно взглянуть, как Бренн стал бы править. Уж капризов от него вряд ли дождешься. Сейчас убить его легко, но в чем смысл? Хотя и отпускать не следует. Раз против родной сестры Яра пошел, то заслужил быть закованным здесь. Коли найдет способ вырваться, пускай путь обратно сам отыщет. Яр во дворец переход открыл лишь благодаря последнему зову сестры, а назад его должна была искра привести, та, которую нарочно на высокой Солнечной горе зажег. Она маяком и служила. Бренн же мог бесплотно скитаться в снежной пустыне веками. Здесь не было дорог и направлений, здесь вся магия, кроме точно наведенных переходов, сбивалась древними чарами.
— Что ж, снежный волк, славно поговорили. Отдам должное твоему уму и тому, что сумел обмануть коварную богиню, а удар умудрился отразить, не заледенев насквозь. Но не наказать за сестру не могу, извини.
Он развел руки в стороны, лицезря усмешку плененного мага.
— Разбивать твой лед своим огнем не стану.
— Неужто мог бы?
— Мы отменять чары друг друга не умеем, вспять обращать, иначе бы не стал просить за сестру, зато расколотить, до основания уничтожить — это запросто. Но я не стану. Сам выбирайся как знаешь. Если справишься, заглядывай в гости. Договоримся, как мир делить будем. Прощай, Бренн.
И огненный бог, бросив последний взгляд на Стужу, исчез.
За дни, проведенные в прежде родном доме у постели Снежки, когда если и засыпала на минутку от усталости, то тут же снова вскидывалась, чтобы услышать дыхание и ровный стук сердца, здесь все побывали: Сизар, Севрен, Нега, муж ее, и даже мальчишки заглянули с наставниками своими.
В один из дней Белонега тихонько ступила на порог, хотя я не помнила времени, когда бы она робела или смущалась.
— Узнать, как ты, пришла, — произнесла.
— Зачем?
— Переживаю.
Она прошла в комнату и села рядом, посмотрела печально на спящую Снежку.
— А прежде не переживала? — не смогла я промолчать.
Кинула взгляд через плечо и заметила мелькнувший за приоткрытой дверью край рукава. Мачеха вновь проследила, кого на этот раз принесло.
У них гостей за последнее время прибавилось, а в деревне пересудов. Только и было разговоров о вернувшейся блудной чародейке и шастающих туда-сюда незнакомцах. И кто такие, откуда, ведь не признавались.
Ни отец, ни мачеха толком не понимали, что происходит, а про Снежку я пока молчала, не умея объяснить. Они, правда, не лезли особо. Когда один из братьев вздумал подшутить, сказал что-то о более всех зачастившем Сизаре, я совершенно случайно жаркую волну создала. Просто рукой махнула в сердцах, а брата о бревна приложило, с тех пор и не приставали с разговорами. Еще Акилы чурались, который умудрился отца на беседу в лес позвать. Там, на могиле матери, и поговорили. Долго обсуждали дела минувших дней, и обратно охотника чародей сам на спине приволок. Тот временно передвигаться без помощи не мог. Теперь вот восстанавливался потихоньку, и явно мечтали домашние, чтобы гостей стало поменьше, а желательно, убрались все с блудной чародейкой во главе восвояси. В мою комнату только мачеха и заглядывала, но не бесед ради, а посмотреть на спящую дочку и вновь попытаться узнать, когда же очнется.
— Как не переживала? — ответила Нега. — Да будто ты знаешь!
— Трудно догадаться? Я среди чародеев вдруг оказалась, ни одного лица знакомого, все волками глядят, а от вас даже весточки не пришло. Эрхан ко мне с вещами ходил, но и записки среди них не нашлось.
Белонега помедлила, чуть-чуть колеблясь, а потом ответила:
— Войд велел нам забыть о чародейке. «Не было ее, — сказал, — и не будет».
— Так и сказал? — Я сильно губу прикусила, чтоб не зареветь. Много навалилось, не чаяла уже справиться. Может, потому и зачастили друзья северные и одну меня на минутку не оставляли, всегда кто-то рядом сидел.
— Не нам с лордом спорить, — печально шепнула Нега. Ей тоже было тревожно, всем им, потому как не возвращался войд. И все сильнее крепло чувство, будто может совсем не вернуться, хоть и верилось пока с трудом.
— Что же я такого сделала, что напрочь вычеркнуть решил, не просто из жизни, из мыслей даже?
Я про лорда спросила, не став упоминать богиню, которая и вовсе требовала убить, но Нега только плечами пожала.
— Отдохни, — сказала она, — я с сестренкой твоей посижу.
— Боюсь, — почти неслышно шепнула ей, — боюсь уснуть, а проснувшись, не услышать, что сердце…
Я не договорила, она и сама поняла.
— Бессмысленно все, но я от мысли не могу отделаться, будто должна хоть что-то сделать. Акила говорил, сила Яра Снежку сразу убьет, как и моя, потому опасаюсь к ней даже притронуться.
— Некому ее пробудить, вон и князьям не под силу оказалось, — опустила голову Нега.
Севрен намедни собрал в нашем доме двенадцать магов, привел ночью, пока все спали, призвал силу объединить. Я стояла в углу комнаты, крепко держа на поводке огненную рысь, не позволяя той сорваться и среагировать на снежную магию, и смотрела, как пытались они совладать с «даром» богини. Не вышло.
— Стужа сильна была, невозможно поспорить, — вздохнула Нега. — Мне муж объяснял, говорил, что в отличие от вас, чародеев, кому Яр право дает выбирать, богиня всегда привязывала силой к себе. Наделяла мощью невиданной, но и свободы лишала. Потому и плата за помощь всегда бралась. Силой ли, теплом ли расплачивались просившие, но неизменно это было. Запечатывала дар таким образом, чтобы стал подобен круглому озеру. А чародеи силу извне берут, от огня, солнца, света, не закрыта она от них, от благоволения Яра не зависит. У кого сильнее от природы, у кого слабее. Разве только додумается бог выделить особо, ну как тебя.
— В наших краях всегда иное
