Но пока что самое важное, что было в его силах сделать для нее — это занять здесь такие позиции, которые позволили бы сразу заявить свои «права» на нее — при планировании операции они все предусмотрели, что появление молодой красивой женщины неизбежно спровоцирует внимание к ней среди гладиаторов.

Он оглянулся на наставника:

— И что ты мне предложишь?

— Для начала закопаться в песок, — мощный, почти идеально кубической формы негр с бычьей шеей и смотрел на этого надменного красавчика с неприкрытым презрением.

— Не понял, — поднял бровь Марс. — Может, покажешь?

— Что?! — взревел негр, пытаясь сбить его ногой на песок, но это оказалось трудноразрешимой задачей, он и сам устоял на ногах только за счет того, что раза в два с лишним был тяжелее стройного, хоть и мускулистого новичка.

Марс, конечно, помнил строжайший приказ префекта держать себя в руках, не давать волю своей горячности и особенно не наглеть, чтобы не внести в свою «карьеру» гладиатора неожиданные повороты вроде перепродажи, отправки в каменоломни или даже просто в подвал лудуса, в карцер на цепь. Все это поставило бы под угрозу как саму спецоперацию, так и безопасность Гайи, ради которой ему все это и предстояло пройти. Но и дать себя сломать — хотя бы внешне — тоже не входило в планы. И Марс балансировал на лезвии ножа.

— Упал! — рявкнул негр, и Марс предпочел подчиниться, более того, не дожидаясь еще каких-то распоряжений, которые могли бы ему и не понравиться, и начал отжиматься, легко подбрасывая свое послушное тело над ровным слоем мелкого чистого песка и хлопая себя по груди. Негр сначала считал вслух с презрительной гримасой, а затем только шевелил толстыми губами.

И начались бесконечные тренировки, составляющие весь день гладиаторов с короткими перерывами на то, чтобы съесть миску ячменной или чечевичной каши, щедро заправленной вареной рыбой, чесноком и сельдереем.

Все это тоже не стало для Марса ударом судьбы — горячая свежая еда три раза в день была гораздо большим, чем то, на что приходилось рассчитывать им на войне. А тренировки — так легион, пробирающийся вместе с обозом и оружием через непроходимую чащу или сквозь размокшие по осени болота давал физической усталости во много раз больше.

Интересной оказалась и возможность овладеть новым видом оружия — трезубцем и сетью. И если трезубец во многом был схож с коротким копьем, но с еще большей площадью поражения за счет трех острых лезвий, а не одного, то с сетью пришлось попотеть гораздо дольше. Полукруглая плетенка так и норовила не полететь вперед, чтоб раскрыться над головой чучела смертельным покрывалом, а запутаться вокруг ног, причем еще и ударить по щиколоткам привязанным по краям каменными шариками-грузилами. Его голени к вечеру покрылись синяками и ссадинами, и он добрым словом вспомнил привычные поножи, спросил о них у наставника, давно сменившего гнев на милость после более подробного знакомства с новичком.

— Нет, их не будет еще долго, ты должен привыкнуть к сети, почувствовать ее всем телом в полном смысле слова. Оберни ее вокруг пояса, когда идешь обедать, бегаешь, отжимаешься. Пусть она пропитается твоим потом, а ты прочувствуешь каждую ее ячейку, будешь знать, где она слабее натянута при вязке, где перетянута и может треснуть.

Как ни странно, совет наставника сработал. Марс постепенно отрешился от мысли, что у него, воина, в руках какая-то рыболовная снасть, и перестал злиться «еще б мешок дали». И дело пошло на лад. Через три дня он уже успевал одновременно действовать и сетью, и трезубцем, выбрасывая ее и тут же пронзая соломенного пока что противника трезубцем, не давая ему возможности встать или разрезать сеть ножом — если бы солома могла отвечать на его удары.

— Сегодня я дам тебе возможность почувствовать, каково это, когда тебя лишают и сети, и трезубца. Учти, у ретиария есть еще нож, но он слишком мал, чтобы противостоять мечу мирмиллона. Нож понадобиться для того, чтоб перерезать мирмиллону глотку, если тебе удастся поймать эту серебряную рыбку.

Несмотря на кряжистость и кажущуюся тяжесть, негр-наставник, выйдя на учебную арену в качестве мирмиллона, оказался проворным и сильным противником, загоняв даже выносливого Марса, которому отсутствие панциря и шлема с нащечниками придавало дополнительную легкость.

В конце занятия, утирая обильный пот со своего лица с перебитым когда-то носом, негр заявил:

— Ну наконец-то у меня такой ученик, с которым и самому интересно.

— Рад доставить тебе удовольствие. Я и сам доволен таким учителем.

Но не все оказались рады проворному новичку. Когда Марс, ополоснувшись у водоразборника с львиной мордой, специально устроенного на стене казармы, выходящей к арене, пошел за своей миской каши и уже предвкушал, как наконец-то усядется на лавку перед длинным деревянным столом и вытянет свои ноющие от мелких, но многочисленных ушибов, почти сплошь синие спереди ноги, как навстречу ему поднялись двое парней примерно его возраста, одинаково коротко стриженые, в таких же сублигакулюмах из простой грубой ткани на мускулистых бедрах. Словом, друг о друга они все трое мало отличались, как мало отличались и от остальных гладиаторов Лудус Магнус.

— И как? Думаешь, что заслужил жрачку?

— А что, это определяет кто-то из вас? — Марс был закален первыми месяцами пребывания в легионе, и теперь мог только с улыбкой вспоминать, как давали отпор его замашкам избалованного юного патриция суровые легионеры.

Он учился огрызаться, но это рождало только более жесткое сопротивление всем его попыткам. И только дружба с Гайей помогла разорвать замкнутый круг:

— А ты попробуй, — сказала она ему тогда, понаблюдав его мучительные попытки настоять на своем, что-то отстоять для себя. — Попробуй сделать так, чтобы не пришлось выпрашивать, а сами предложили.

— Предложат они, как же, — пробурчал тогда обиженный черноглазый мальчишка.

— А ты если требуешь равного со всеми к тебе уважения, то будь равным во всем. Никто не обязан пускать тебя к костру обсушиться, если ты не помогал вытягивать из болота увязшую повозку.

— Можно подумать, ты помогала, — он взглянул искоса на нее, забрызганную до болотной жижей самой соломенной челки, которую она сейчас отбросила назад измазанной в торфе ладошкой, совершенно не заботясь о том, что оставила на лбу и щеке полосы грязи.

А она вовсе не обиделась:

— Да, конечно. И, кстати, нужны руки поставить на место чеку в колесе. Ты сможешь приподнять край телеги?

— Я? А эти? Они вон какие здоровые! — он кивнул на легионеров, тянущихся ближе к едва теплющемуся костру из влажных болотных коряг.

— А им еще вставать в боевое охранение. Мы с тобой туда еще бесполезно, толку от нас немного будет, от тебя в особенности.

— Можно подумать, — снова фыркнул заносчивый юнец. — А от тебя такой толк тут! Женщина нужна