========== Глава 1. Ты меня не понимаешь! ==========

На большой остров, покрытый сочной зеленью, опускалась ночь. Солнце уже почти скрылось за морем, на небе проступили звёзды. Большинство викингов уже разошлись по домам к своим семьям. Редко кого можно было увидеть в этот час на улице. Последние лучи небесного светила освещали остров, спрятавшийся на самом краю Архипелага. Вокруг было так спокойно, природа засыпала. Не было слышно пения птиц и трескотни насекомых. В окнах домов мерцал свет от свечей и очагов. И тут тишину вечера внезапно разорвал тонкий девичий голос.

— Ты ничего не понимаешь, папа! — кричала девушка. Она застыла на пороге своего дома, широко распахнув дверь. Её каштановые косы качнулись в такт движению головы.

— Нет, Зеф, я всё прекрасно понимаю, ты думаешь, что ты уже достаточно взрослая… — в мужском голосе звучало беспокойство.

— Я не думаю! Я знаю! — прервала его девушка. — Я уже взрослая!

— Тебе всего пятнадцать! — взорвался мужчина. — И в конце концов, я твой отец! Мне лучше знать.

— Ну уж нет! — взвизгнула Зефир. — Идем, Бьёрн!

Девушка потащила за собой широкоплечего крепко сбитого парня.

— До свидания, вождь… — пробормотал он.

— А ну стоять! — рявкнул мужчина, и парень невольно вжал голову в плечи. Он помедлил, не желая перечить вождю и другу своего отца, но Зефир упрямо тащила его за собой. — Зеф, немедленно вернись! Бьёрн, отец тебе такую трёпку задаст! — Иккинг кричал им вслед, но девушка быстро спускалась по ступеням, уводя за собой в конец смутившегося молодого человека.

Она обернулась и крикнула своему отцу на прощание:

— Ты ничего не понимаешь, папа! Я имею право делать то, что мне нравится! Посмотрела бы я на тебя в пятнадцать! Вы с мамой на драконах летали, а мне даже парня поцеловать нельзя.

При этих словах Бьёрн покраснел до самой макушки. Иккинг задохнулся от возмущения, он хотел броситься за ней следом. Но его остановила жена. Она взяла его за руку, с беспокойством глядя на удаляющуюся дочь. В некоторых домах по соседству открывались двери, и оттуда выглядывали любопытные викинги. Завидев вождя на пороге своего жилища, они кланялись ему и желали хорошего вечера. Смутившийся таким вниманием к его семейным делам Иккинг, попытался сгладить ситуацию:

— И чтобы через час была дома! — вряд ли Зефир его слышала, она уже давно бежала по облюбованной тропке к укромной полянке неподалеку в лесу.

Иккинг еще какое-то время смотрел вслед дочери. Он сжал челюсти и ударил кулаком по косяку двери, а потом позволил Астрид увести его в дом и закрыть дверь.

— О, эта девчонка меня сведёт с ума! — бушевал вождь. Астрид терпеливо ждала, когда он выговорится. — Она упрямая, как… как…

— Ты? — пошутила жена.

— Очень смешно, Астрид, — проворчал Иккинг, тяжело опускаясь в кресло. Он мрачно посмотрел на жену. — Ну, а ты разве не волнуешься?

— Конечно, волнуюсь, милый, — женщина подошла к мужу и встала позади кресла, опуская руки ему на плечи. — Но она в чём-то права. Ты вспомни нас. Наша жизнь была намного опаснее, чем жизнь наших детей.

— Я не знаю, Астрид. Может, сейчас и нет драконов. И мы достаточно далеки от остального мира, чтобы не бояться нападений. Но ведь есть много и других опасностей. Звери в лесу…

— Она прекрасно управляется топором и метко стреляет из лука, — напомнила жена.

— А если на неё дерево упадет?

— Боги, Иккинг! Ты сам себя слышишь?

— Нет, что удумала! Целоваться с парнем в подворотне… В пятнадцать лет!

Астрид звонко рассмеялась. Вот Иккинг и выдал свой самый главный страх. Страх, что его дети вырастут и начнут действовать по своему разумению. Что девушке в пятнадцать может понравиться юноша, прекрасный, между прочим, учитывая, кто его родители. Что дочь будет что-то скрывать от отца, что она больше не будет только его маленькой воительницей, но станет светом для кого-то ещё. Астрид прекрасно помнила себя в возрасте Зефир. Она прекрасно понимала, что сейчас чувствует её дочь. И она знала, что сама виновата в действиях дочери. Не стоило ей рассказывать про них с Иккингом так уж подробно.

Женщина мягко поглаживала плечи мужа, зная, что это поможет ему несколько поумерить пыл. И чего он так всполошился? Можно подумать, они в пятнадцать вели себя по-другому. Она, между прочим, на глазах у всей деревни Иккинга поцеловала, и ничего, все живы, и вроде даже счастливы. А у Зефир своя жизнь и свои решения. Хорошо, что она выбрала Бьёрна, а не кого-нибудь похуже.

Иккинг потихоньку приходил в себя, и Астрид начала мягко его успокаивать.

— Она уже большая девочка, Иккинг. Она уже многое понимает и знает. С Бьёрном они дружат чуть не с рождения. Что плохого в том, что он ей нравится? Уж он-то по ней сохнет лет с пяти, я точно знаю. Сморкала уже тогда приходил сватать сына. Помнишь? — Астрид улыбнулась воспоминанию.

Иккинг невольно хмыкнул, да, то ещё было действо и зрелище.

— Она умная, она не наделает глупостей. И потом, это просто поцелуй, а не внебрачный ребёнок.

— С такими разговорами и до этого недалеко, — пробурчал Иккинг. Но он уже сменил гнев на милость. Ничего, Зефир побушует и успокоится. Скоро она вернётся домой, и завтра они, как ни в чём не бывало, будут разговаривать, шутить и не касаться щекотливых тем.

Астрид присела рядом с мужем. Конечно, она тоже волновалась. Их дочь отличалась взрывным характером и сильно напоминала её саму в юности. Это была небольшая месть богов за все те беспокойства, что она доставила своим родителям в своё время. Сейчас девочка немного остудит голову и вернётся домой. А Бьёрн вернётся к себе, и всё будет хорошо.

***

Зефир маршировала по тропинке. Ей не нужен был свет, чтобы добраться до своей любимой поляны, где было огромное поваленное дерево, возле корней которого она любила иногда проводить время, когда убегала от родителей. В последнее время они её не понимали. Совсем не понимали. Зефир сама себя не понимала. С приходом весны сердце её стало вести себя странно. Оно словно ждало чего-то, томилось чем-то. Зефир изо всех сил старалась найти это «что-то», но не находила.

А началось всё с того, что Зефир сама же попросила у мамы рассказать про то, как она влюбилась в папу. Астрид несколько увлеклась рассказом, сама вдруг превратившись в девушку, какой она когда-то была. Когда она дошла до первого поцелуя, её щёки порозовели, а в глазах появился такой мечтательный блеск, словно это