Он страдальчески застонал, хотя оставалось непонятным, что вызвало его страдание.

– Алиса Грей? – вновь попыталась напомнить я, но он неловко поерзал и вновь отвернулся к окну.

– Так он теперь ведет себя постоянно, – сообщила Лиз.

Сидевший на руках малыш вытащил из-под ее чепца прядь волос.

– Я думала… – начала я и невольно вздохнула, – думала, он может говорить.

Лиз покачала головой.

– Поначалу мог, но со временем ему стало хуже. Бывают дни, когда он ведет себя более разумно, но… сегодня плохой день. Вы можете остаться с ним и попытаться разговорить его… может, он и скажет что-нибудь путное. А мне как раз нужно кое-что сделать. Вы ведь сможете просто минутку подержать малыша, пока я тут немного приберу?

Она передала мне крохотного мальчика в липкой рубашонке и, собрав всю валявшуюся в комнате одежду, унесла ее. Я впервые в жизни держала ребенка. Он болтался в моих неловких руках точно куль с мукой, и мы с удивлением разглядывали друг друга. Буквально через мгновение Лиз забрала его и вновь куда-то удалилась. Я осмотрелась. После уборки основных завалов одежды комната приобрела более пристойный вид – обнаружился идеально чистый и отполированный стол, и я также заметила, что детские личики были не грязными, в отличие от детей, игравших на улице. Домочадцы Лоу выглядели скромно, но прилично, и содержание отца Абрахама, видимо, выбило их из обычной жизненной колеи. Они могли бы и днем оставлять его лежать в кровати, но заботливо усадили перед солнечным окном, выходящим во двор, где женщины стирали белье, играли остальные дети и носились собаки. Я подтащила свой стул к креслу старика и села рядом с ним.

– Есть на что посмотреть, верно? – сказала я, и он согласно хмыкнул. – Мистер Лоу, я не хотела расстраивать или огорчать вас, простите, что беспокою. Но я пыталась выяснить, что именно случилось на той торной дороге в Колне, когда вы встретили Элисон Дивайс.

– Хм-м-м… за-а-ч… Н-н-н в-в-вид м-м-м к-к-а-а-а.

С трудом двигая одной стороной рта, он упорно пытался что-то сказать, но я при всем старании ничего не поняла. Его здоровый голубой глаз смотрел на меня с надеждой, он надеялся, что я пойму его. Но, увидев мое недоумение, старик грустно отвел взгляд и, казалось, сгорбился еще больше. Я погладила его обездвиженную руку. Он взглянул на мои пальцы, унизанные золотыми кольцами с рубинами и изумрудами.

– Мистер Лоу, вы помните Алису Грей? Кивните, если помните.

Его подбородок опустился к груди и опять поднялся.

– А вы думаете, что она ведьма?

Он отвернулся, потом опять повернул голову ко мне и повторил это движение.

– И вы готовы подтвердить это на суде? Вы будете присутствовать на судебном разбирательстве?

Голова его осталась неподвижной, только взгляд заметался.

– Вас приглашали выступить на суде?

Он кивнул, по крайней мере, так я поняла. Если бы только у него восстановилась речь, он мог бы выступить в защиту и других невинных.

А Элисон Дивайс, она ведьма?

Он кивнул, а потом отрицательно качнул головой. В его пристальном взгляде отразилось глубокое страдание, голубой глаз наполнился слезами, и они потекли по лицу. Его правая рука поднялась, словно он хотел смахнуть слезы, но ему удалось поднять ее только до груди. Я достала свой платок и сделала это за него. Несчастный Джон Лоу стал похож на полуживую марионетку. Его могут привезти в суд как доказательство случившегося и опять увезти, признав лишенным дара речи. Если бы Элисон Дивайс тихо отсиделась дома, то никаких больше несчастий, возможно, не последовало бы, и зачем только она вернулась на следующий день на постоялый двор «Герб королевы» и призналась в своей собственной вине? Неудивительно, что ее родне захотелось исправить положение: ведь твердила о своей вине только она сама. Этот бедняга не мог ничего сказать.

Я еще немного посидела в компании Джона, мы смотрели, как трудятся во дворе женщины, склонившись над лоханями и время от времени смахивая пот со лба. Солнце стояло высоко, но им приходилось стирать даже в жару. Они не боялись обгореть под обжигающими солнечными лучами; у них не было выбора. В такой день я могла бы выехать на реку и отдыхать под тенистыми деревьями или просто сидеть у окна как украшение жизни, не более полезное, чем Джон Лоу. Из соседней комнаты донесся оглушительный грохот, и Лиз тут же принялась кого-то бранить.

– Дженни! – вскричала она.

Одна из женщин во дворе взглянула в сторону дома, прикрыв рукой глаза. Именно эта юная девушка открыла мне дверь, на самом деле она была лишь немного моложе меня. Я видела, как она зашла в дом, принеся с собой запах щёлока. Я задумалась о том, как ей живется здесь в окружении капризных младенцев, успевал ли отец почитать им вечерами главы из Библии, и могла ли она приклонить усталую голову на колени матери…

Хлопнула уличная дверь, и, чуть погодя, к нам в комнату вошла Дженни и сказала, что парнишке, которому я поручила присматривать за моей лошадью, пора уходить домой. Я не слишком ловко поднялась со стула, поблагодарила Джона Лоу и подошла также к Лиз, чтобы сказать спасибо и ей, она как раз пристроилась на корточках в прихожей, пытаясь накормить с ложки одного из малышей.

– Извините, что потревожила вас, – сказала я, смущенно остановившись рядом с ними.

– Пустяки. Надеюсь, вы не сильно разочаровались. Я знаю, Джону очень хотелось бы нормально поговорить. Да и всем нам того же хочется.

– А собирался ли он или ваш муж ехать в августе на судебное разбирательство?

– Какое разбирательство? – Она недоуменно посмотрела на меня.

– На ассизы в Ланкастер, где будут судить ведьм.

– Ах да, Абрахам что-то говорил об этом. Я спрошу у него.

– Всего хорошего, миссис Лоу, мне пора.

Покинув сумрачный и запущенный дом, я оказалась на залитой жарким солнцем улице, но, по крайней мере, на меня повеяло легким свежим ветерком. Над губами у меня выступили бисеринки пота, подмышки тоже увлажнились. Мне не удалось узнать ничего полезного; скорее даже появилось такое ощущение, будто я совершенно напрасно разъезжаю по долам и весям, теряя шансы возможного спасения Алисы. А маленькая Дженнет, блаженствуя в роскоши Рид-холла и сочиняя очередные истории, мало-помалу затягивает петли на шеях всех своих родственников и их знакомых. Но ведь она всего лишь глупый ребенок.

Я не представляла, как мне выручить из этой ловушки Алису. Джон Лоу не считал ее ведьмой, но не мог членораздельно сказать об этом; ее родному отцу безразлично, что с ней будет, а ее бывшего хозяина беспокоит только процветание собственного заведения. Кто же еще мог выступить в ее защиту? По дороге домой я