Подъехав ближе, я увидела, что по земле разбросаны огромные обломки, вывалившиеся из стен дома. У основания башни виднелась большая толстая дверь, к ней я и направилась, догадавшись, что через нее смогу попасть внутрь. В стенах темнели провалы узких стрельчатых окон, видимо, только через них в дом и проникал свет, и, вероятно, в крыше еще имелось отверстие для выхода дыма.
Я слезла с лошади и обошла разок вокруг башни. Рядом буйно зеленел заросший садик, огороженный квадратом полуразрушенной каменной стены. Мне совсем не хотелось входить в этот дом, но я решила все-таки увидеть, в каких условиях жила Дженнет Дивайс. Подойдя к двери, я дернула за кольцо. Лишенная каких-либо запоров, дверь легко открылась. Увидев темное внутреннее помещение, я опять вспомнила темницу, где теперь томилась эта семья. Для лучшего освещения я оставила дверь открытой, насколько позволял ее проем, и робко вступила в дом.
Внутри стоял сильный и не совсем понятный запах. Пахло определенно сыростью и гнильцой, но еще и каким-то животным, словно где-то в углу сушился мокрый мех. Общий осмотр не занял много времени. В центре на земляном полу стоял кухонный котел, побольше, чем у Джозефа Грея. Рядом лежал соломенный тюфяк, но не было никаких занавесов, предохраняющих от ветров, задувающих в узкие оконные проемы. Я понаблюдала за мокрицей, вяло ползущей по засаленном льняному покрывалу тюфяка. Забытые тарелки и кружки валялись прямо на земле. На прогнившую с виду платформу поднималась деревянная лестница, там, видимо, располагались остальные соломенные постели. Справа от меня к закругляющейся стене привалился стол. На нем пылились какие-то вещи, и я невольно отпрянула, разглядев среди них проколотые булавками обломки глиняной куклы, изображавшей Элизабет Дивайс. И среди этих разрозненных глиняных комков и крошек белело нечто странное: зубы. Взяв один из них, я поднесла его к свету, и тут же почувствовала, как волосы на моем затылке зашевелились и по спине поползли мурашки.
Внезапно за моей спиной что-то грохнуло, и я едва не задохнулась от безумного страха. Видимо, захлопнулась дверь. Я выронила зуб, бросилась обратно к выходу, нащупала ручку и, толкнув ее, вырвалась из темноты, пытаясь подавить панику и избавиться от жуткого звона в голове. Снаружи гулял ветер, упорно стремясь залететь в дом, но я рванулась ему навстречу и, наконец, задыхающаяся и перепуганная, выбежала обратно на пустошь. О чем я только думала, решившись прикоснуться к дьявольским поделкам этой семейки? И вновь по телу побежали мурашки, вызванные ощущением того, что за мной следят.
Моя лошадь испуганно ржала и пятилась, протестующе вскидывая ноги. Я оглянулась кругом в поисках того, что могло ее напугать, и увидела на вершине холма, ярдах в двадцати или тридцати от нас, очертания тощей собаки со свалявшейся шерстью. Она стояла недвижимо, точно изваяние, и смотрела на меня. Подавив страх, я направилась к лошади, подвела ее к одному из больших валунов, и с него забралась в седло, но когда, взяв в руку поводья, я взглянула в сторону собаки, она уже исчезла.
Споря с собственными противоречивыми ощущениями, я пыталась убедить себя, что, кроме меня, на склоне этого холма никого нет, однако у меня не хватило духу оглянуться на Малкинг-тауэр, и я упорно смотрела на тропу, направляя лошадь по ее же следам обратно к дороге.
Увидев, в каком доме жила семья, я поняла, каким великолепным, должно быть, показался Дженнет Дивайс дом Роджера и Кэтрин, с его плотными шторами и турецкими коврами, с чернильными перьями и слугами. Естественно, она с готовностью рассказывала Роджеру все, что он хотел услышать, возможно, надеясь, что он позволит ей остаться у него, и старательно придумывала, лежа под стеганым одеялом, новые длинные истории, сплетая из них великолепную паутину. Отчасти я не могла винить этого ребенка, особенно если она полагала, что так будет продолжаться вечно и она сможет радостно, точно кукушка, куковать в гнезде Ноуэлла. Однако по окончании августовских ассиз Роджер, безусловно, спровадит ее на какую-нибудь ферму, где не хватает рабочих рук, или в другое, совсем не похожее на наше, имение, в качестве прислуги на пивоварню или в прачечную. И как же пройдет остаток ее жизни? Будет ли она верить, что не упустила счастливый случай или до конца своих дней терзаться виной?
Когда я опять выехала на широкую дорогу, утреннее солнце поднялось уже высоко, но небеса заволокло водянистой облачной дымкой. На развилке я посмотрела налево, в сторону Колна, и направо, в сторону Готорпа. Но тут у меня появилась новая идея, и, причмокнув, я сжала пятками бока лошади и продолжила ехать прямо.
Глава 19
– Опять вы! – воскликнул Питер.
Я вновь стояла на устланном соломой полу перед барной стойкой в «Гербе королевы».
– Честно сказать, дамы к нам вообще не заглядывают, а тут вдруг дважды за одну неделю!
За столиками притулились несколько пьяниц, закончивших смену грузчиков или посыльных, заглянувших сюда на обед, но они мало что замечали, кроме своих драгоценных пивных кружек.
– Мне нужен один адрес, – сказала я. – В начале года, в марте или апреле, вы отправляли письмо человеку по имени Абрахам Лоу, красильщику тканей из Галифакса.
Питер настороженно глянул на меня, его округлая талия слегка вдавилась в край стойки.
– Может, и отправлял. А вам-то что с того?
Я вытянулась во весь свой миниатюрный рост.
– Мне необходимо поговорить с ним.
– О чем?
– Я заказала в Манчестере большую партию тканей и хотела покрасить их. Алиса рассказывала мне о мистере Лоу, и я подумала, что смогу договориться с ним о покраске.
– Да уж. – Питер облегченно вздохнул. – Нужды нашего местного дворянства известны, пожалуй, одному Богу, а таким, как мы, простым смертным, их никак с ходу не уразуметь, – с улыбкой заметил он и добавил: – Погодите минутку, пойду поищу его.
– Большое спасибо, мистер Уорд, – откликнулась я, – тогда я в ближайшие дни отправлю ему письмо.
* * *Спустя пять минут, отсыпав Питеру Уорду горсть серебра, я уже ехала в сторону Галифакса, повторяя про себя найденный адрес: «Хэйли-хилл, дом под вывеской ворона». Припомнив, сколько монет я раздала за последнее время, я задумалась о том, как буду объяснять Джеймсу мои дорожные расходы. Но быстро успокоилась, сообразив, что он вряд ли вообще будет задавать
