— Есть, — мрачно и почему-то обиженно подтвердил Харт. — Айту повезло, его будущая жена — высшая. Верена, младшая сестра Ройстана Тэйна.
Верена…
Высшая…
— А…
Собиралась спросить, сколько девочке лет и скоро ли она достигнет брачного возраста, но передумала. Все. На сегодня с меня довольно. Да и какая разница? Я не имею на Айтона никакого права.
Мне все равно. Мне абсолютно все равно. А то, что сердце болит, так это временно. Ничего. Справлюсь.
Больше мы не разговаривали. Я отвернулась к окну, покусывая губы и стараясь держать спину максимально ровно. Ровнее… Еще ровнее… Рик тоже не горел желанием продолжать беседу. Только когда карета остановилась, стал настаивать на том, что проводит меня хотя бы до угла, но я решительно отказалась.
Попрощалась, обняла напоследок Хвича. Горгул, молчавший с тех пор, как к нам присоединился Харт, вдруг обхватил меня лапами за талию, разворачивая к себе.
«Он твой», — услышала я настойчивое. Рубиновые глаза, казалось, заглядывали в самую душу.
— Да-да, разумеется…
Высвободилась, надвинула пониже капюшон и торопливо пошла, почти побежала к дому.
Горгул, конечно, тот еще утешитель, но спасибо ему. Только Айтон не мой, Хвич, ты ошибся. Он принадлежит какой-то там Верене. И хватит на этом.
Видеть никого не хотелось. Торопливо крикнула от входа, что я дома, но устала и немного отдохну. Не дожидаясь ответа, взбежала по лестнице, юркнула в свою комнату и упала на кровать. В голове крутилась беспорядочная мешанина из воспоминаний и образов.
Высшие, мечтающие о магической паре и, в то же время, не желающие ее искать. Айтон и его почти идеальная невеста. Тэйн, который то ли беспокоился о происках храмовников, то ли защищал интересы собственной сестры. Суд фамильяров и их загадочное «наша». Мысли перескакивали с одного на другое, ни на чем не останавливаясь, и я не заметила, как задремала.
Когда открыла глаза, за окном было темно. Надо же, проспала весь день, на меня это точно не похоже. Наверное, Айтон все-таки добавил в свое лекарство снотворное.
Встала, прошлась по комнате.
Ну и что теперь делать? На дворе ночь, а спать больше не хочется. Зато определенно хочется есть. Да так сильно, что до утра я точно не дотерплю. И Уна уже легла, наверное. Ладно, я и сама прекрасно справлюсь — знаю, где что лежит.
Выскользнула из комнаты. На цыпочках, стараясь никого не разбудить, спустилась по лестнице.
На полу у входа в кухню плясали легкие отсветы. Забыли погасить свечку? Но Уна всегда все тщательно проверяет. Неужели еще кому-то, кроме меня, не спится?
Ускорила шаг, добралась до двери и замерла на пороге, потрясенно разглядывая сидевшего за столом человека.
Не может быть.
Этого просто не может быть.
Ухватилась за косяк вмиг похолодевшими пальцами, стиснула его до онемения в ладони.
Удар сердца…
Еще один…
Тишина отдавалась в висках болезненным биением пульса, мешая сосредоточиться.
— Сэлн… — непослушные губы вытолкнули, наконец, знакомое имя, и я не узнала своего голоса. Он напоминал сейчас хриплое карканье.
Мужчина, который до этого торопливо, жадно ел, резко вскинул голову, оторвавшись от тарелки. Вилка с наколотым на нее куском мяса выпала из ослабевшей руки и, звякнув о край блюда, отлетела на стол.
— Ой! — громкое восклицание справа, и следом за ним звон разбившейся посуды.
Стоявшая у кухонного стола Нэсса испуганно прижала к губам ладонь, а на полу у ее ног среди осколков любимой маминой чашки расплывалась темная лужица.
— Осторожнее… Сейчас все проснутся, — произнесла машинально.
По телу расползалась предательская слабость, глаза застилала противная влажная пелена, но я все-таки успела удивиться тому, что говорю. Тут жених из чертогов Пресветлой вернулся, а я волнуюсь, как бы маму с Уной не побеспокоить. Хотя… Правильно волнуюсь. Незачем им знать о появлении Сэлна, пока я сама во всем не разберусь.
— Не проснутся, — неожиданно усмехнулась невестка и, перешагнув лужу, двинулась ко мне. Даже не подумала нагнуться и убрать за собой. — Я об этом позаботилась.
— Что? — От тревоги за близких даже в голове просветлело. — Что ты с ними сделала?
— Ничего особенного, — пожала плечами Нэсса. — Просто добавила вечером в отвар сонных капель, тех, что маг-целитель приносил. Там еще немного осталось. Я уже некоторое время их подливаю, и все нормально. Им же лучше, спят крепче, а нам не мешают.
Выходит, они с Сэлном уже не первую ночь встречаются?
— А вот ты что здесь делаешь? — Тут же ринулась в ответную атаку жена брата. И тон такой возмущенный, словно я своим неожиданным появлением оскорбила ее в лучших чувствах. Быстро же она опомнилась. — Тебя в это время не должно быть дома. Ты же ночуешь у этого… своего…
Она не договорила, осуждающе поджав губы, но перед этим успела украдкой посмотреть в сторону гостя, и в ее глазах вспыхнул торжествующий огонек.
Не стала отвечать. Ни Нэсса, ни ее мнение о моем поведении меня нисколько не занимали. В данный момент, так уж точно. Я вообще перестала обращать на нее внимание.
С трудом оторвала пальцы от косяка, прошла к столу, села, поймала напряженный взгляд Сэлмона, и… Все остальное отступило, растворилось в сумраке кухни, оставив в круге света от слабо мерцающей на столе свечи только нас двоих.
— Здравствуй, Эли…
Сердце болезненно сжалось. Эли… Во всем мире только двое людей меня так называли. Он и мама.
— Здравствуй…
Молчание.
Что ему сказать? О чем спросить? Ты жив? Глупый вопрос, конечно, он жив, не привидение же сидит передо мной, в самом деле.
— Мне сказали, ты погиб…
— Был тяжело ранен, — лицо Сэлна потемнело, лежавшие на столе ладони сжались в кулаки. — Наши тогда спешно отступали, решили, что я мертв, — он говорил быстро, отрывисто, словно выплевывая слова. — Долго валялся в овраге. Подобрали местные. Выходили. Потом искал своих. Когда добрался до них, выяснилось, что родным уже сообщили о моей смерти. Ты ведь от них узнала?
— Да, твоя мама заходила к нам перед самым отъездом из Кайнаса.
Как легко мы с ним сейчас перешли на «ты», а ведь до войны даже после помолвки
