Да, так лучше — считать, что я просто устраиваюсь на работу. Она ведь тоже бывает разная, а мне в теперешней ситуации выбирать не приходится.
Ладно, что толку сейчас об этом печалиться? Завтра… Все завтра… Откажет высший — подумаю, что дальше делать. Согласится… Что ж, по крайней мере, тогда у нас появятся еда, необходимые лекарства и огонь в камине. Но все это потом. А теперь надо просто добраться до дома и выспаться.
Облака рассеялись, и на небо выползла луна, круглая, блестящая, похожая на серебряный щит.
Слава Пресветлой, хоть дождь закончился. И фонари на улицах горят. Неважно, что мы живем на другом конце города, добегу быстро.
Но не успела я сделать и нескольких шагов, как из соседней подворотни мне наперерез метнулась тень.
— Леди… — послышался звонкий ломкий голос. — Подождите, леди Элаи…
— Госпожа, — поправила строго. — Госпожа Элис, и никак иначе. Что ты здесь делаешь, Ренк?
Юноша, почти мальчик, смуглый, кудрявый, круглолицый с чуть вздернутым носом и хитрыми серыми глазами смущенно пнул лежащий на дороге камешек.
— Вас караулю. Мама велела непременно дождаться и проводить до самого дома. На всякий случай.
— Спасибо, — ласково улыбнулась пареньку. — Но я бы и так добралась. Кругом патрули, сам знаешь.
Да, сейчас в Кайнасе спокойно, не то, что несколько месяцев назад. После того, как столица пала, здесь воцарился настоящий хаос. Город наводнили отряды мародеров, они врывались в дома аристократов, грабили, убивали, насиловали. Мы почти все время прятались тогда в подвале, не рискуя подняться даже за едой. Хорошо, что успели уйти из особняка — я видела потом, во что превратилась наша столичная резиденция. Но и в маленьком доме небогатого ремесленного района, где нас никто не знал, мы все равно отчаянно боялись. Почти неделю просидели в погребе, прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам.
А потом в Кайнас прибыл новый наместник, и все изменилось. Лорд-протектор, как называли его маги, буквально за несколько дней железной рукой навел в разоренном городе порядок. Столицу начали патрулировали маги, почти все банды уничтожили, их главарей показательно повесили на одной из площадей, и в городе воцарился порядок. Даже по ночам можно было ходить относительно безопасно.
Жаль, нашу жизнь это не очень изменило. Ну, хоть из подпола вылезли, и на том спасибо.
Я грустно улыбнулась своим мыслям.
— Так-то оно так, — шмыгнул носом паренек. — Но всякое случается, а береженого Пресветлая бережет. Я уже взрослый, сильный, если придется — постоять и за себя, и за вас сумею. Мама сказала, возражений не слушать. Проводить и все.
Я с сомнением взглянула на «взрослого и сильного», но оскорблять мальчишку недоверием не стала. Если Толла ему велела, точно не отстанет.
— Хорошо. Только с одним условием — переночуешь у нас, а утром уже домой.
— Мама так и сказала, отвести, переночевать, вернуться утром, — закивал Ренк.
— Ну что же, тогда веди, защитник, — подхватила провожатого под руку. — Вперед.
Добрались мы быстро и без особых проблем. Несколько раз по дороге сталкивались с патрулями. Хмурые молчаливые мужчины опутывали нас яркими лентами магического света, но, разглядев девушку с подростком, без вопросов пропускали дальше.
Иногда мне казалось, что я слышу за спиной какой-то шорох, скрежет когтей, взмах крыльев, а один раз, резко повернув голову, успела заметить в подворотне два кроваво-красных огонька. Но когда попыталась присмотреться, огоньки тут же растворились в темноте, а за спиной, сколько ни оглядывалась, так никого и не увидела.
Мы почти уже были у дома — осталось пересечь переулок, и все, — когда навстречу, из-за поворота вывернула компания молодых людей, и я похолодела, узнав голос одного из них.
Сетнер…
Мужчины возбужденно переговаривались, размахивали руками, хохотали, и у меня затеплилась надежда, что удастся избежать нежеланной встречи.
Развернуться… Сделать несколько торопливых шагов… Потянуть за собой Ренка… Скользнуть за дом старой Ойлы… Обогнуть его и тогда…
Надежда угасла в ту минуту, когда в спину ударило басовитое:
— Надо же… Какая встреча.
Нас догнали очень быстро. Обступили. Перегородили дорогу. Четверо… Все, как на подбор, крепкие, коренастые — нечего даже думать о том, чтобы убежать, а впереди тот, кто с недавних пор стал моим кошмаром.
Зак Сетнер, хозяин мясной лавки.
Внушительная фигура, сильные руки, грубоватое, хотя по-своему привлекательное лицо. Я знала, на него засматривались все окрестные девушки, каждая мечтала если не о свидании, то хотя бы о заинтересованном взгляде, улыбке, а вот я… Я его ненавидела.
— Ай-ай-ай, нехорошо, госпожа Бэар. Куда же вы? А поздороваться с добрыми соседями?
Зак глумливо оскалился, и его приятели, с готовностью откликнувшись, радостно загоготали.
— Доброй ночи, господин Сетнер. — Ну да, доброй, как же. Что б тебе к Сахтару провалиться, мерзавец, и задержаться там подольше. — Позвольте пройти. Мы спешим.
Я старалась, чтобы голос не дрогнул, звучал спокойно и доброжелательно. Видимо, не удалось. Лицо мужчины потемнело и исказилось от злости.
— Спешите? — прошипел он. — В последнее время вы всегда спешите. Может, просто избегаете меня?
Послышались смешки.
— Заткнитесь, — сверкнул глазами Зак, и веселье мгновенно оборвалось. — Так что, Элис, побеседуем? — он обманчиво плавно качнулся ко мне. — О вашем долге… О том, как вы собираетесь его выплачивать. А главное, когда…
— Обязательно побеседуем, — согласилась, отступая назад. — Я зайду в лавку, и мы все обсудим. Утром.
— Нет, — рявкнули мне в лицо, обдавая перегаром. Пресветлая, да он же пьян. — Сегодня. Сейчас.
— Уже поздно. Пора спать… — я все еще мечтала договориться по-хорошему.
— Спать, говоришь? — меня передернуло от двусмысленного взгляда и похотливой улыбки Сетнера. — Спят тоже по-разному… — Он больно ухватил меня за локоть, подтянул ближе. — Хватит кочевряжиться, я устал гоняться за тобой. Даю три дня. Или ты соглашаешься на мое предложение, или твоя мать отправляется в тюрьму. На нее ведь ваши долги записаны?
Я похолодела, а мужчина, окончательно отбросив все условности, жарко зашептал мне в лицо:
— Может, прямо сейчас и пойдем, чего откладывать? Ну… Идем… Все равно станешь моей, никуда не денешься. Не хмурься, птичка, это совсем не страшно, — он плотоядно облизнулся. — И больно только первый раз, потом
