От этой неторопливой, томительно-чувственной ласки сердце бешено застучало. Глаза закрылись сами собой. Несколько мгновений мы целовались, забыв обо всем на свете, потом Айтон оторвался, прижался раскаленным лбом к моему лбу.

— Найтири… Моя найтири… Как же мне тебя не хватало…

Обхватил губами мочку уха, шепнул еще что-то, прерывисто, неразборчиво — я почти ничего не слышала, потерявшись в его прикосновениях, запахе, теплых объятиях.

А Айтон уже спустился ниже — к шее, ключицам, плечам…

Провел языком по груди, прикусывая зубами кожу и явно наслаждаясь тем, как подрагивает от желания мое тело. Скользнул ладонями по ребрам, животу, а потом, не прерывая поцелуев, настойчиво развел в стороны мои ноги, заставляя открыться ему.

От трепетных, мягких прикосновений обжигающе-горячих губ к внутренней коже бедер меня начало трясти. Вцепилась пальцами в подушку над головой, кусая губы от болезненно-сладкого удовольствия, что сотрясало все тело, а когда сил терпеть эту пытку больше не осталось, требовательно потянула его к себе. Он на миг навис сверху, упираясь руками в кровать, быстро поцеловал и накрыл мое тело своим.

И мир поблек. Айтон заслонил, заменил его собою, заставляя исчезнуть. Все, что я ощущала, чем дышала и жила в это мгновение сосредоточилось в одном-единственном мужчине.

Как всегда…

Нет, сегодня все было по-другому. Ярче. Полнее. Завершеннее. Как-будто давным-давно разорванный невидимый круг наконец-то снова сомкнулся.

Тьма Айтона жадно распахнулась, сливаясь с моею тьмой. Обнажая до самого донышка все наши эмоции. Связывая в неразрывный обжигающий узел тела, сердца, души и судьбы.

Я задыхалась, захлебывалась нежностью, страстью, жаждой, любовью, уже не понимая, где мои чувства, а где — Айтона. Выгибалась ему навстречу, вбирая в себя полнее, глубже… Остро, сладко, до боли, хриплых стонов и криков, которые раз за разом срывались с пересохших губ.

Еще… Еще…

Пока бешено ревущий черный огонь не охватил тело, сжигая, превращая в пепел все, что было раньше.

— Лис, ты выйдешь за меня замуж?

Мы сидели на веранде «морского» имения Айтона — именно сюда он и перенес меня вчера, неторопливо завтракали и любовались утренним морем. То есть это я им любовалась, Айта море совсем не интересовало. Если он и отрывался от еды, то только затем, чтобы посмотреть на меня. Взгляд его темнел, в глубине глаз вспыхивали темные искры, и меня омывало его восхищение и желание. Заставляя вспоминать то, что произошло не больше часа назад, смущаться и невольно краснеть.

Неужели мы теперь всегда так остро и ярко будем чувствовать друг друга?

Время от времени мы перебрасывались ничего не значащими фразами, пока неожиданно не прозвучали слова, которые я меньше всего сейчас ожидала услышать.

Осторожно отставила бокал с соком.

— Тебе не кажется, что предложение немного… запоздало? Мы уже женаты. Или тебя не устраивает супруга, которую выбрали боги?

Хотела, чтобы вопрос прозвучал легко, весело, даже кокетливо, но напряжение в голосе скрыть не удалось. От эмоций Айтона веяло настороженностью и сомнением — словно крохотное пятно ржавчины на идеально гладкой поверхности.

— Супруга полностью устраивает, — не приняв шутливого тона, совершенно серьезно ответил Айтон. — Не нравится, что за нас решили, когда и как нам пожениться.

— Расстраиваешься, что пришлось сократить период чинного алхорского ухаживания?

— Нет, это меня, как раз, совсем не беспокоит, самому нудные церемонии надоели. А вот то, что не удалось сделать тебе предложение и услышать ответ, — очень.

Айтон потянулся через стол, накрывая мои ладони своими.

— Ты ведь мечтала учиться, осваиваться в новой жизни. Немедленное замужество не входило в твои планы, верно? На церемонии ты предъявила на меня права, чтобы избавить от лан-корн, а в результате вынуждена была выйти замуж.

Вынуждена была…

Так вот что его мучает. Вот почему он колебался там, в храме, и не сразу дал согласие. Считал, что я делаю это не потому, что хочу, а под давлением обстоятельств.

— Да, я не собиралась быстро выходить замуж, думала, у нас есть время, — произнесла тихо. — Но не жалею, что все именно так получилось. Ни единого мгновения. Ты же видишь мои чувства, в них нет ни печали, ни колебаний… — мужчина чуть приподнял брови, и я поспешила добавить: — Нет, ну небольшие сожаления все-таки есть, что уж скрывать. Я всегда мечтала о красивом подвенечном платье, предсвадебной суматохе и торжественных клятвах.

Улыбнулась и наконец-то встретила ответную улыбку Айтона. И чувства его тоже заискрились смехом, заставляя меня жмуриться от удовольствия.

Он встал, подошел ко мне и протянул руку, предлагая подняться. Сделал быстрый жест, словно ловил в воздухе что-то, а потом разжал пальцы, демонстрируя свою «добычу». На раскрытой ладони лежало знакомое кольцо с серебристым камнем.

— Мой прадед встретил Агнаду, свою будущую жену, в шестнадцать лет. Не высшая, простая магиня, его сверстница. Но он тут же решил, что она — его истинная пара. Говорил, что узнал ее с первого взгляда. Невесты у прадеда еще не было, и он сразу потащил избранницу в храм, на ритуал подтверждения. Девушка не сопротивлялась, алхор ей тоже сразу понравился. Юные, пылкие, безрассудные, они ни на миг не усомнились, что Сахтар благословит их. К счастью, так и случилось.

Айтон запнулся. Лицо его помрачнело, а в эмоциях появился привкус горечи.

— Бабушка погибла, когда мне еще и пяти лет не исполнилось. Она, как твоя мама, владела огненной магией. Неудачный эксперимент. Не выжил никто. Это кольцо — ее подарок. Она оставила его мне незадолго до смерти с наказом подарить той, к кому потянется сердце. Почему-то Агнада твердо верила, что я, в отличие от деда и отца, обязательно найду свою пару. Но я не горел желанием никого искать. Я видел, как страдал прадед, потеряв свою избранную. А потом, когда он ушел из жизни — рано… слишком рано для высшего, — вообще спрятал это кольцо подальше. Я не собирался его дарить ни одной девушке, даже невесте, хотя Верена, зная нашу семейную историю, не раз мне на это намекала. А когда встретил тебя… Я считал тебя пустышкой, ты не могла стать моей парой, но я впервые захотел отдать кольцо. Именно тебе. Той, к кому потянулись моя душа и сердце.

— Теперь понимаю, почему тебе было так больно, когда ты думал, что