Глава 17

По своим комнатам разошлись лишь глубокой ночью.

До самого вечера отец и дед, перебивая друг друга, рассказывали о том, что завтра ждет. Забрасывали вопросами, изображая дознавателей, обдумывали мои ответы, одобряли или нет, спорили, давали рекомендации. И снова спрашивали… спрашивали…

— Кроме тебя вызвана вся следственная бригада, — озабоченно хмурился отец. — Так что, судя по всему, совет намерен совместить «смотрины» с допросом.

— Будь предельно осторожна, — наставлял Дивен. — Следи за каждым своим словом.

Кронерд отрывисто кивал, подтверждая.

— Тьма надежно скрывает эмоции носителя ото всех, кроме пары. Алхоры обычно не «слышат» чувств друг друга. Это может тебя выдать, дочь. Постарайся на встрече с советом хоть немного открыться, чтобы в тебе не заподозрили одаренную и, тем более, высшую. Я научу, как это делать…

Перед ужином, когда все выдохлись, с занятий вернулась мама. Терпеливо и внешне невозмутимо выслушала, что происходит, помолчала и твердо заявила, что собирается вместе со мной пойти в совет и тоже дать показания.

— Я была там, в поместье ли Тораев, все видела собственными глазами, я такой же свидетель, как Виаст или ваш горгул. И если уж намечается не знакомство, а допрос, они просто обязаны меня выслушать.

— Гестина, тебе не стоит там появляться, — мгновенно помрачнел Кронерд. — Мы контролируем ситуацию, поверь.

Он явно не желал выпускать любимую женщину из безопасной родовой башни, подвергать ее хоть малейшей опасности. И в этом я с отцом была полностью солидарна.

— Мам, я справлюсь, правда.

— Нет, — моя упрямая мама отрицательно качнула головой. — Мы справимся. Вместе. Последние полгода тебе слишком часто приходилось оставаться одной и самостоятельно принимать решения. За себя, за меня, за всю семью. Ты моя дочь, мой долг заботиться о тебе, помогать. А вместо этого, ты спасала и оберегала меня, как будто это я — твое дитя.

— Ты болела…

— Да. Но теперь-то я здорова и даже дар свой вернула. Так позволь мне быть рядом в трудной ситуации. Ноша, разделенная на двоих, не так тяжела и тягостна.

Она ласково коснулась моей руки и перевела взгляд на отца.

— Я маг, Кронерд, — произнесла спокойно и уверенно. — Не впечатлительная утонченная аристократка и не робкая домашняя леди, для которой существует один закон — слово ее мужа. Они остались в прошлом. Я изменилась. Огонь мой горит ярко, он способен обжечь любого. И я хочу вместе с тобой защищать нашего ребенка.

Не знаю, что подействовало на отца — мамина просьба, смелость или то, что она впервые соединила нас троих в одно целое, сказав обо мне: «Наш ребенок», — но он сдался.

— Хорошо.

Сжал зубы и отвернулся, чтобы скрыть таившуюся в глазах тревогу, которая так и не исчезла.

Дивен промолчал, но в его взгляде, устремленном на маму, мелькнуло нечто похожее на уважение.

Ближе к полуночи появился Ранглот и не один. Хвич с Мишем пожелали лично удостовериться, что никто меня не заставляет, не вынуждает и на совет я иду добровольно. А также убедиться, что старания фамильяров не пропали даром, и изготовленный с их помощью артефакт мне пригодится. Приятели сразу же бросились ко мне и завертелись вокруг, с беспокойством осматривая.

Прадед, узнав о решении мамы, одобрительно фыркнул, коротко пообещал:

— Поговорим…

И тут же забыл обо всем остальном, занявшись амулетом. Несмотря на все сомнения и опасения, оберег сработал идеально, полностью скрывая родовую метку на ауре, магию и теневой плащ.

— Замечательно! — Ранглот отступил на пару шагов, внимательно меня изучая. — Больше всего я опасался, что не получится спрятать тени, ни одному высшему это пока не удалось. Я, например, свой плащ так и не смог скрыть, как ни старался. Оставалась одна надежда — на то, что ты не простой алхор. Женская тьма более гибкая, податливая, терпеливая. Не так капризна и своенравна, как мужская.

— Леди между собой всегда договорятся, — улыбнулась я. Потом вспомнила Нэссу, Верену, вздохнула и добавила: — При желании.

И серебристое солнце где-то там, под сердцем, согласно вспыхнуло, согревая ласковым теплом.

Горгул с драконом, убедившись, что все в порядке, собрались назад, в питомник, но перед уходом еще раз придирчиво меня оглядели. С каждым днем во мне все сильнее крепнет подозрение, что это не они, а я их подопечная — первая в истории Лагора Хозяйка, трепетно опекаемая фамильярами.

— Если они тебя обидят, сразу скажи. Всех загрызу, — напутствовал, размахивая лапами, Хвич.

— Загрызем, — сурово соглашался Мишь.

— А Лус Серкусу в морду плюнет. Обязательно. Потом. — Горгул кровожадно оскалился.

— Он переживает, — дракон оказался более жалостливым. — Очень. Хочет уйти.

Сочувственно кивнула — магические спутники обычно искренне привязываются к своим алхорам, и фамильяру Тэйна-старшего сейчас приходится нелегко.

Хвич с Мишем растворились в сумраке теневой тропы, и меня тут же отправили отдыхать, а мама осталась разговаривать с Эверашами.

Задремала я быстро, но спала плохо и беспокойно, постоянно вертясь с боку на бок. Ровно до тех пор, пока сквозь тревожное забытье не почувствовала, как меня обнимают, прижимают к груди, гладят по волосам, и мамин голос не произнес:

— Я здесь, солнышко… Я рядом.

И я заснула, чтобы проснуться уже на рассвете. Тьма помогла или мамино присутствие, но, несмотря на короткий отдых, чувствовала себя бодрой, отдохнувшей и готовой к встрече не только с архами и советом, но и с лэйрами дознавателями. Сколько бы их там ни было.

Собирались быстро и деловито, без лишних слов и разговоров — что хотели, уже сказали друг другу накануне. Привести себя в порядок, позавтракать, выпить укрепляющего отвара… Все. Пора отправляться.

Ранглот исчез первым.