– Ладно, – сказала я. – Теперь слушай внимательно, лови каждое слово.
Нидхегг с готовностью повернулся, сунув ухо мне под нос.
– Ну так-то зачем?!
– Извини. – Он попятился.
– Итак. Для начала вот тебе четыре классических способа ответить на обзывательство. Первый: «Спасибо, что представился. А я Нидхёгг». Второй: «Кто обзывается, тот сам так называется!». Третий: «На себя посмотри!». И четвертый: «Сам такой!».
Нидхёгг вытаращил глаза в полном восторге:
– Ого! Потрясающе! – Он так дохнул, что у меня волосы сдуло с лица. – А давай потренируемся?
Я пожала плечами:
– Мерзкий червяк.
Нидхёгг с обиженным видом свернулся кольцами.
– Это я тебе реплику подала, чтобы ты потренировался.
Он расслабился:
– А, вот что! Ха-ха.
– Попробуем еще разок. Мерзкий червяк.
– Спасибо, что сказала. А ты кто?
«Боги, я никогда отсюда не выберусь!» – мысленно взвыла я, но вслух сказала:
– Давай-ка повторим слова.
После нескольких тренировочных раундов Нидхёгг более или менее все усвоил. К тому времени я настолько вошла во вкус, что подкинула ему заодно и насмешек на птичью тему, чтобы он мог использовать их на орле: «Да ты совсем ку-ку! Уверен, что ты орел, а не кукушка?», «Да нормальная птица с тобой на одну ветку не сядет!» и «Эй, мокрая курица! Мне говорили, ты и на вкус как курица!».
Последнее, если подумать, было ошибкой. В животе у Нидхёгга громко заурчало, и он покосился на меня с вожделением:
– Так что… не хочешь остаться на обед?
Я как бы невзначай отошла подальше от челюстей:
– К сожалению, мне надо назад в Вальгаллу. Не возражаешь, если я прямо сейчас перелезу через твои кольца?
– Кто обзывается, тот сам так называется!
Я решила, что это означает «да».
Никогда еще я не испытывала такого счастья, прикоснувшись к коре Иггдрасиля! Со всей возможной быстротой я полезла вверх по стволу, пробираясь сквозь крону, и наконец нашла просвет, ведущий в другой мир. Я не знала, что это за мир, пока не вывалилась прямо в коридор девятнадцатого этажа под ноги Хафборну Гундерсону.
– Мэллори! – заорал он. – Я тебя повсюду ищу, женщина! Ах ты безрассудная сорвиголова и…
Я поднялась на ноги и смерила его негодующим взглядом:
– Правда? – А потом бросилась в его объятия и прижалась к голой груди. – Ну… сам такой!
Ванахейм, мир ванов
Ну и дела!
Рассказ Хафборна Гундерсона
За дверью моего номера в коридоре кто-то стоял. Я ждал, напряженно прислушиваясь.
Тук-тук. Тук. Тук-тук-тук.
Условный стук.
Я открыл дверь:
– Входи. Быстро.
Алекс Фьерро, обогнув меня, зашел в номер. В руках у него был сверток из полотенца. Оглядев коридор по обе стороны от двери, я закрыл ее и повернулся к гостю.
Алекс закатил глаза:
– Поверить не могу, что ты таки заставил меня использовать секретный стук.
Он вручил мне сверток из полотенца и тщательно отряхнул свою розовую кашемировую жилетку и штаны цвета лайма.
Я показал ему расплющенный кусок пиццы:
– Несколько минут назад сюда пыталась вломиться Мэллори. Я хотел знать наверняка, что это ты. А то вдруг бы она вернулась, чтобы все тут разнести.
– Ага, а в глазок посмотреть слабо было?
– О… Я про него и забыл. Ладно, не важно.
Я проводил его в свою художественную мастерскую. Да, именно так, в мастерскую. Художественную. Я ведь способен не только драться насмерть. Начинал я с малого – пальчиковое рисование, аппликации из макарон, украшение бумажных сердечек клеем с блестками, ниточные мандалы и мобили из вешалок для одежды… Так, понемногу, потихоньку я оттачивал мастерство – и вот теперь замахнулся на нечто гораздо более возвышенное.
Увидев мой последний проект, Алекс застыл, разинув рот:
– Ну, ты даешь! Она огроменная!
Я пожал плечами:
– Все или ничего, верно?
Это было мозаичное панно, которое я выкладывал для Мэллори из кусочков и обломков: из сломанных клинков, из камешков, подобранных в разных мирах, из осколков стекла. Алекс, наш заслуженный гончар девятнадцатого этажа, принес мне груду керамических черепков. Он изготовил их вручную, швыряя об стенку те свои работы, которые показались ему недостаточно совершенными.
Развернув полотенце, я оглядел его дар:
– То, что нужно. Спасибо, друг. Теперь осталось только добыть чешую ванских драконов.
– Почему именно ванских? – полюбопытствовал Алекс.
– Они красные, желтые и оранжевые – самое то, чтобы изобразить оттенки свежей и запекшейся крови и пламя битвы. Видишь ли, я задумал изобразить первый бой, где мы с Мэллори сражались плечом к плечу.
– Ой, Хафборн! – Алекс игриво потрепал меня по щеке. – Да ты романтик!
– А еще я отстаю от графика. Хочу показать Мэллори готовую работу на будущей неделе, в годовщину той битвы. Так что придется мне по-быстрому смотаться в Ванахейм и вернуться, пока Мэллори и в самом деле не снесла мне дверь.
Алекс достал свою гарроту, спрятанную в ремне джинсов:
– Напарник нужен?
– Не-а. У меня есть это. – Я открыл шкаф, битком набитый оружием, и выбрал из своей коллекции боевой топор и щит. – Но ты не мог бы побыть тут и проследить, чтобы Мэллори точно не вломилась?
Алекс поморщился:
– Лично я предпочел бы сражаться с драконами, чем с твоей подружкой, когда она не в духе, – но не вопрос: позависаю тут, пока ты не вернешься.
– Спасибо. Я твой должник.
Алекс улыбнулся:
– Однажды я тебе это припомню.
Надежно закрепив оружие поверх футболки с надписью «TOUGH MUDDER» – обожаю эти мидгардские состязания с препятствиями![5] – я направился по коридорам «Вальгаллы» прямо на кухню, точнее – в гигантский холодильник, где хранится еда для геройских пиров. Самый прямой путь в Ванахейм пролегает через свежие продукты. Запрыгнув вперед ногами в ящик с картошкой, я провалился сквозь нее – и очутился у подножия пологого зеленого холма в Фолькванге, ванском загробном мире.
Первым делом я окинул зорким взглядом окрестности. Над полевыми цветами, в изобилии произрастающими на холме, порхали бабочки, купаясь в лучах теплого и яркого света. Сила Фрейи, богини и правительницы этого мира, омывала все вокруг. На вершине холма нежились и смеялись, попивая масалу, отобранные Фреей павшие герои.
Я нахмурился. Нега, бабочки, масала… что за ужасный мир!
Ииииииииииииииииииии!
Пронзительный трубный зов разорвал тишину. Сигнал к битве! Мои берсеркские инстинкты включились, словно кто-то повернул ключ зажигания. С могучим ревом я разорвал на груди футболку и бросился вверх по холму.
И тут случилось такое, к чему я оказался не готов, невзирая на все, что мне довелось пережить в Асгарде.
Трубный зов плавно перешел в тихую джазовую мелодию. Зашелестели по барабанам щетки, выводя вкрадчивый ритм, вступили фортепиано, кларнет и бас-гитара. Беспечный мотив пролился на меня будто сироп на порцию воскресных блинчиков.
Кошмар. Я уронил топор в траву и упал на колени, зажимая ладонями уши.
– Эй, дружок! Ты в порядке? – Темноволосая девушка в лифчике от бикини и юбке-саронге ткнула локтем своего соседа по пляжному коврику. – Слушай, кажется, этому чуваку нужно траволечение.
– Нет!!! – Я с трудом поднялся на ноги. – Просто покажите, в какой стороне Сессрумнир, и я пойду.
– Но сейчас будет импровизация на кларнете! Ты все пропустишь! – испугалась за меня
