Ждали подкрепление, чтобы уже наверняка опрокинуть ненавистных упрямцев и закончить то, ради чего они спустились под землю.

Дэйт, вооруженный алебардой, стоял вместе с бойцами, поднявшими щиты. Трещали и чадили факелы, в их оранжевом свете солдаты смотрели, как огненная лента перетекает с одного берега на другой, скользя по мосту, который должны были защищать воины Горного герцогства.

— Ублюдки! — буркнул солдат, что стоял рядом с Дэйтом и поудобнее перехватил древко пики латными рукавицами.

— Пора, милорд? — спросил Дикай, потерявший щит во время бегства.

Дэйт лишь мрачно заворчал, точно большой медведь, чей сон потревожили.

Он ждал. Ждал до последнего, а затем, когда ждать уже больше было нельзя, сказал:

— Мастер Рилли. Будьте любезны.

Винченцо Рилли всегда помнил одну простую истину — удача в сражении вещь переменчивая. Он побывал во множестве битв и не всегда они заканчивались в пользу тех, кто нанимал «Виноградных шершней».

Поражения такая же часть войны, как голод, раны, болезни, холод, вороватый интендант, недостаток болтов, задержка жалованья, неразбериха на поле боя и тупые командиры.

Тупые командиры.

Да.

Это, пожалуй, самое опасное для ребят, зарабатывающих марки с помощью мечей. Из-за тупых командиров в сражениях погибло больше людей, чем из-за паники или плохой разведки местности.

Благодаря им на корм воронам отправилось много хороших солдат.

Милорд да Лэнг не был глупцом или самодуром. Хотя, увидев его в первый раз, мастер Рилли решил, что перед ним очередной высокородный кретин, способный лишь рычать, да махать секирой. За свою полную приключений жизнь капитан наемников насмотрелся на подобный тип людей. Для них главное — рубить, убивать, нестись в атаку, а думать они не способны.

Впрочем, Винченцо довольно быстро понял, что ошибался насчет родственника барона. Тот скорее походил не на свирепого безумного медведя, а на старого, опытного кабана. Умного, осторожного, не лезущего напролом к охотникам. Нет. Такой зверь сперва расправится с собаками, а затем постарается убить как можно больше загонщиков и ловчих, стремительно выскакивая из подлеска, распарывая клыками ноги и животы и вновь скрываясь в чаще.

Его уважали и ценили солдаты. Ударный отряд из Шаруда, часто выступавший на острие атаки, показал свою надежность, слаженность и способность противостоять куда более серьезным силам. То же отступление от Брокаванского перешейка прошло без потерь благодаря тому, что гвардейцы Дэйта шесть часов сдерживали атаки «Велатских астр» и «Серебряных алебард», лучших наемных бригад Ириасты.

Этот Дэйт оказался превосходным тактиком. Так что Рилли без серьезных сомнений согласился составить ему компанию возле Улыбки Шаутта. К тому же за это платили хорошие деньги.

Но когда милорд озвучил свой план, Винченцо вновь вспомнил о простой истине — удача в сражениях вещь переменчивая. Он до последнего не верил в успех этой на первый взгляд безумной затеи.

— Мастер Рилли. Будьте любезны, — прозвучало рядом с ним.

Капитан наемников отдал приказ, и его сержант двумя руками поднял тяжелый витой охотничий рог, украшенный серебром с бирюзой. Набрал в грудь побольше воздуха, а затем, приложив к губам, дунул.

Сперва Скворцу показалось, что это бездна под ним застонала. Низкий странный тянущий звук окружил его со всех сторон, начал нарастать, пока не перешел в надрывный рев, прокатившийся по бесконечной пещере.

Он заставил дрожать весь мир. Всю тьму подземелья. И даже каждый камень, испытывая страх от того, что неминуемо должно случиться.

— Простите меня, Шестеро! — крикнул Скворец и замахнулся молотом.

Дэйт думал, что от гулкого глухого воя у него лопнут виски, несмотря на стеганый подшлемник и опущенное забрало салада.

Проклятый сержант точно прилип к не менее проклятому рогу, будто созданному самими шауттами, и льющийся из него рев должен был разорвать головы солдат и обрушить высокий потолок пещеры. Звук длился, длился и длился, пока не стал невыносимым.

А затем оборвался.

Мгновенно, точно кто-то с силой захлопнул дверь на ту сторону.

Тишина, которая наступила, показалась Дэйту вязкой и тяжелой, словно он взвалил себе на плечи всю казну герцога. Воин повернул голову направо и через смотровую щель шлема в отблесках пламени увидел, что мастер Рилли довольно усмехается.

Огненная цепь из факелов на мосту внезапно вздрогнула, а затем ухнула вниз, вместе с людьми, оружием и камнями, которые когда-то были одним из чудес прошлой эпохи.

Они упали в полной тишине, и Дэйт понял, что оглох от рева рога у себя над ухом. Но все равно заорал, поднимая забрало и надрывая севший голос, надеясь, что его услышат:

— Щи-и-и-ты-ы-ы!

Услышали.

Оббитые сталью дубовые квадраты сложились в одну сплошную стену, и на левое плечо Дэйта легло тяжеленное древко длинной пики, которую удерживал стоявший позади него солдат. И все остальные бойцы третьей линии повторили движение.

Противник, оставшийся на этой стороне и отрезанный от своих основных сил, оказался удручен и растерян, и Дэйт был не тем человеком, кто собирался дарить врагу передышку.

— Шагом!

Медленно стальной еж двинулся вперед.

— Давай! Дави! Давай! Дави! — раздавалось с каждым шагом.

Те из фихшейзцев, кто сообразил, к чему все идет, бросились вперед. Их атака была разрозненной и слабой, она не смогла поколебать защитников, и пики встретили угрозу слаженным ударом, а те, кто выжил, откатились назад.

— Давай! Дави! Давай! Дави!

Вновь атака, теперь уже куда более осмысленная. Враги, которые все еще были в большинстве, сбивали пики щитами, и второй шеренге с алебардами нашлась работа. Дэйт ударил поверх голов впереди стоящих, крюком зацепил кого-то за наплечник, повалил, и солдата добили уже без его участия. Скоротечная свалка закончилась щедрой кровью и мощным ударом.

— Давай! Дави! Давай! Дави!

Фихшейзцы бросали оружие, находясь на самом краю Улыбки Шаутта, там, где теперь не было моста. Они сдавались, так и не поняв, что баталия не берет пленных.

— Ускорить шаг! — закричал Дэйт.

И его люди не мешкали. Не испытывали жалости. И не остановились, пока последний из врагов не был сброшен в пропасть.