Но Лавиани так и не докопалась до истины. Ни во время бесконечного путешествия через несколько герцогств, ни в Эльвате, ни когда исчезла на долгие месяцы, ни когда вернулась, деля с Бланкой спину туаре, ползущего через пустыню.

А Шерон догадалась. И было совершенно непонятно, к чему теперь это приведет.

Указывающая негромко вздохнула и потерла покрасневшие глаза, отодвинув от себя книгу. Бланка, сидевшая все это время в дальней части их небольшого шатра, обмахиваясь веером так, что горячий воздух волновал ее светло-рыжие волосы, сказала:

— Я могу помочь? — И добавила, видя, как нити вокруг головы указывающей поменяли оттенок на чуть более светлый, что означало удивление: — Вижу, что ты не понимаешь.

— Не понимаю, — признала Шерон. — Прочитать фразы способна, но лишь догадываюсь о значении. Я читаю на старом наречии и говорю, но не идеально, знаю только то, чему меня научили в Нимаде.

— Зато я владею старым наречием в совершенстве, — без всякой похвальбы сказала ей Бланка. — И, кажется, наконец-то мои таланты по-настоящему пригодятся. Вместе мы разберемся быстрее.

Шерон помедлила с ответом, и ее нити снова изменились, теперь они пульсировали, становясь то темнее, то светлее.

— Это не самая приятная книга. Она…

— О мертвых, — кивнула Бланка. — Да. Я в курсе. Мертвые. Некроманты. Темная магия. Та сторона. Думаешь, меня это испугает или смутит?

— Большинство людей испугало бы или смутило.

— Так тебе помочь?

Шерон задумчиво коснулась уголка страницы.

— Ты стала разговаривать куда больше, чем прежде. В Эльвате я не видела тебя неделями, ты соглашалась принимать помощь лишь от Агсан.

— Я боялась. — Бланка с щелчком сложила веер. — Что ты, Лавиани или Мильвио, который теперь отчего-то не с нами, догадаетесь, что со мной происходит. Боялась, что вы отберете у меня мои глаза.

Указывающая провела языком по пересохшим губам, открутила крышку на фляге, думая, что на этой стоянке шатры практически не защищены тенью и скоро от жары у них головы взорвутся. До сумерек было еще больше двух часов.

— Хорошо, я приму твою помощь, если ты честно ответишь на мои вопросы.

— Ты можешь ее не принимать, — усмехнулась Бланка. — Не могу настаивать. Это всего лишь вежливое предложение. Я ненавижу, когда мне ставят условия.

— Догадываюсь. Но с того момента, как я узнала, что ты видишь, прошло три дня, а наш разговор так и не сдвинулся с мертвой точки. Я должна знать, как ты это делаешь. Что за странная связь появилась у тебя с этим предметом?

— Статуэтка принадлежит тебе?

— Ее нашел Тэо. А сделал… сделал когда-то… знакомый Мильвио.

— Что она такое?

Шерон прищурилась, досадуя, как Бланка легко перешла от ответов к вопросам. Вот уж такое точно не входило в ее планы.

— Не могу сказать. Одно точно известно, эта вещь может быть опасна в некоторых руках. И я хочу оценить опасность, пока она находится в твоих.

— «Пока» меня не обнадеживает. Лавиани предложила забрать ее, спрятать подальше от меня.

— И я отказалась. Никто не собирается тебя ослеплять. Если когда-нибудь мы встретим Мильвио, ему решать, как поступать со своей собственностью, а пока ты можешь хранить ее, как и прежде. Я не возражаю.

Бланка поняла, что ей предлагают сделку, и приняла условия.

— Задавай свои вопросы.

— Те нити, о которых ты говоришь, какие они?

— Я уже их описала.

— Да. Помню, — поспешно согласилась Шерон. — Но какие они? Ты чувствуешь опасность от них? Они как-то реагируют на твои действия?

— Действия? Это просто нити, указывающая. Все вокруг состоит из них. Мои руки. — Бланка вытянула их перед собой, разглядывая. — Этот шатер, ты, предметы. Деталей мало, и сперва сложно было разобраться, что и как, но все состоит из контуров и каркасов.

— И как я выгляжу? — В ее вопросе слышалось искреннее любопытство.

— Ты отличаешься от большинства людей, впрочем, как и Лавиани. Она черная, ее сложно разглядеть на основном фоне мира, который тоже всегда только черный. И я не вижу ее эмоций. Лиц у людей нет, просто провалы, поэтому сложно понять по глазам или губам, что человек делает. Но то, что вокруг головы… — Бланка крутанула пальцем. — Оно как волосы, то загорается, то гаснет, то меняет цвет. Как я понимаю, это ваши «выражения лиц», но я до сих пор не смогла разгадать все нюансы. Хм… слишком далеко ушла. Ты белая. Ослепительно-белая, словно… когда долго-долго вглядываешься в ночь, и ее прорезает внезапная вспышка молнии, а потом перед глазами висит это… яркое пятно, хотя вокруг опять сплошной мрак. Ты как морозный узор, как плетеное дарийское кружево.

— А другие люди?

— Другие… они просто люди, — подумав, ответила Бланка. — Обычные.

— То есть у тебя нет четкой картинки. Морщинок, оттенков, трещин и шероховатостей?

— Нет. Есть только нити, складывающиеся в совершенно разные плетения. Сперва было непривычно понимать, что перед тобой, но со временем я научилась.

— Ты можешь их касаться?

Бланка задумалась, даже протянула руку вперед и почувствовала под пальцами подушку. Подушка как подушка.

— Я могу дотрагиваться до предметов, и это обычные предметы. Я не могу менять положение нитей. А должна?

— Нет, — быстро ответила Шерон, зная то ощущение, когда нечто, что она про себя называла «нитями», рвалось в человеке, и он умирал. — Не должна. Я просто поинтересовалась. Не можешь менять, ничего не чувствуешь, просто их видишь. Так?

— Так.

— А насколько далеко?

— Все что в этом шатре и еще немного за ним. Ярдов десять. Я все время в комнате из узоров, и, чтобы увидеть, что дальше, мне надо переместить комнату. То есть взять статуэтку и пойти с ней в нужном направлении. Мое зрение теперь сильно ограничено, но я рада и этому.

— А сулла? Они пришли за тобой.

— До приезда в Эльват я ничего не знала о подобных существах.

— Но они узнали о тебе, появились вместе с ирифи и ничего не смогли сделать. Ты была защищена, даже мои кости… — Шерон почувствовала острую печаль, что потеряла