Керая, – все люди разные, не может быть двух одинаковых геноцепочек, есть лишь некоторые участки, имеющие общую составляющую. Они и должны быть указаны в описании нейросети.

Парень кивал, будто понимал.

– Ты чего киваешь? – неожиданно спросила у него Керая.

– Это да, – важно подтвердил он, – все люди разные. Тут согласен. – Но потом вопросительно посмотрел на девушку: – Правда, я так и не понял, при чём тут это украшение?

– Какое украшение? – удивлённо взглянула на него аграфка.

– Ну эта, как её, – почесал парень в затылке, – цепочка, вот.

– М-да, – пробормотала себе под нос Керая, – всё несколько сложнее, чем я думала. – Она посмотрела на парня: – В общем, забей. Ты всё правильно нашёл. Так что по этому пункту всё. – И снова взглянула на радостное лицо человека, глядя на которое можно было подумать, что он сейчас чуть ли не весь космос пешком обошёл, так сложно ему давались эти её наставления. Но аграфку они веселили, ей было забавно наблюдать за потугами парня. – Последнее, что ты должен проверить, – это в описании нейросети найти ограничения по интеллектуальному индексу. Если твой чистый, без всяких надбавок, то можно ею пользоваться. Иначе придётся сначала устанавливать имплантаты на интеллект.

Парень помялся, а потом несколько смущённо признался:

– Ну, я только вчера мылся, но я никуда не лазил и особо не вымазался. – И он исподлобья, будто признался в чём-то неимоверном, взглянул на еле сдерживающуюся аграфку. – Так что, из-за этого мой интеллект грязный? Мне пойти помыться?

Керая даже схватилась за кресло, чтобы не свалиться на пол.

– Нет, просто протри голову чистой тряпочкой или лучше влажной салфеткой, – стараясь сохранить серьёзное лицо, ответила она.

Парень опять радостно закивал, а потом картинка замерла. Прошло около пятидесяти секунд, и вот он снова в эфире.

– Всё, готово, я всё сделал, – и он показал на свою голову, – я её даже на всякий случай вымыл. Теперь-то он уж точно чистый. – И он посмотрел на Кераю.

– Так ты нашёл параметр? – спросила она у него.

– А я его не терял, – искренне ответил он. – Может, у меня его не было?

Аграфка больше не могла сдерживаться. Она чувствовала, что ещё пара мгновений общения с этим человеком – и её просто разорвёт от смеха.

– Смотри параметр в результатах диагностики. Он так и называется: «Интеллектуальный индекс». Потом найди такой же в параметрах нейросети, – просипела девушка, глядя на простодушное лицо парня.

На удивление, человек справился с последней задачей очень быстро.

– Да, по этому интеллекту я тоже прохожу, – произнёс он.

– Ну, тогда убедись, что у тебя хватит синтез-массы для создания необходимой нейросети, и модернизируй ту, что у тебя установлена. И ещё, – Керая уже строго посмотрела на парня, – не рекомендую тебе ею пользоваться в течение следующих шести-семи часов. Это грозит тебе осложнениями. Можешь за короткое время сильно поглупеть, – подколола аграфка, не удержавшись.

Но, похоже, этот простак всё воспринял за чистую монету. Он испуганно посмотрел на неё.

– Спасибо, – искренне сказал он, – я постараюсь. – И, ещё раз взглянув на девушку, повторил: – Вы очень умная и красивая. Как все настоящие блондинки. Спасибо вам за помощь. – И отключился.

«Почему он так сказал?» – удивилась девушка.

И только тут до Кераи дошло, что она так и не узнала имени этого немного чудаковатого простофили, который вместо того, чтобы обратиться в любое более-менее нормальное медицинское учреждение, да хотя бы к ним на станцию, решился самостоятельно проводить модернизацию своей нейросети. Да ещё и с такими скудными данными.

«Как он по интеллектуальному индексу-то прошёл?» – подивилась она и поглядела на потухший экран.

Ей действительно будет чем развеселить сегодня девушек в столовой. Такие истории превращаются в байки, которые потом ходят по станции годами.

«Да, кстати, – и девушка оторопело уставилась на экран связи, – а откуда тут вообще взялся человек? Это же территория империи Аграф?»

Это был первый разумный вопрос, который она должна была задать ему, как только он с ней связался.

«Как это я у него не спросила?» – удивлённо подумала Керая.

Но этот парень выглядел настолько нелепо, простовато и глуповато, что она, глядя на него, забыла об основных инструкциях, которым необходимо было следовать.

«М-да… – мысленно протянула она. – Ну и достанется же мне. – Молодая аграфка перевела взгляд на экран навигационного искина. – Хоть координаты его вызова засечь успели, – констатировала она, – будет чем оправдаться».

Но, только взглянув на них, она поняла, что, похоже, оправдываться ей всё же придётся и не только за них. У неё перед глазами находились координаты сектора, куда несколько часов назад отправился их спасательный корабль.

Девушка изумлённо взглянула на диспетчерскую консоль, с которой на неё смотрело лицо этого парня. И почему-то сейчас он не показался ей настолько простоватым и глуповатым.

«Умная и красивая, как и все блондинки, – мысленно повторила она, глядя на своё отражение. – Что он имел в виду?»

Ответа у неё не было.

Но через час, когда она будет сдавать смену вышестоящему офицеру, ей в красках обрисуют, что могла означать эта фраза. И ошибутся не сильно.

Материк. Лес у рекиПримерно полчаса спустя

Ну что я могу сказать. Спектакль удался на славу. Конечно, будь там Станиславский, он сказал бы своё знаменитое «Не верю», но, на моё счастье, на диспетчерском посту станции оказалась какая-то молоденькая аграфка, и она прекрасно повелась на мою игру. Хотя я сам прекрасно видел, что переигрываю. Но коль уж пришлось выбрать образ туповатого увальня-простофили, то и придерживаться его нужно было до конца.

Правда, под конец разговора я всё же не удержался и послал ей в ответ свою шпильку, которая, правда, была понятна лишь мне. Так как умненьких и красивых блондинок я, к своему немалому удивлению, уже повстречал такое большое количество, что впору задуматься о правомерности этого юмора.

«Видимо, он не для этой реальности, как, впрочем, и многие законы древних», – мысленно усмехнулся я.

Но главное, девушка поделилась со мной информацией, которая была мне так необходима, но сама, купившись на мой образ, позабыла о своих обязанностях. Так что сейчас я мог спокойно продолжить заниматься вопросом преобразования и модернизации нейросети. И естественно, коль никаких противопоказаний не было, а по всем параметрам она мне подходила, то её я и решил установить.

Вернее, в неё решил преобразовать ту, что была уже мне установлена. Сколько это займёт времени, я и так уже знаю, это те самые десять часов. Но как будет проходить этот процесс и в каком состоянии в это время буду пребывать, я пока не знал. Но это не проблема. Мне есть кому задать вопрос на эту тему. Комплексу.

Естественно, о самом процессе он мне ничего сообщить не смог. Но насчёт состояния было два варианта, и десять часов – это не самый длинный период. Только, так сказать, ускоренная установка и модернизация. А было