— Как я узнал из своих источников — на них готовится нападение. Ещё с лета. Несколько мелких родов объединились, желая захапать их поместье.

— Но как же? — Удивился сын.

— У этих слабаков нет родословных книг. — Отмахнулся отец, поняв удивление Бурислава. — Не знают, что землю уже не отнять. Впрочем — это неважно! Я помог им. Дал денег на наёмников и парочку артефактов. Скоро бабка и её сынок отправятся прямиком в пекло, — заржал он, как ненормальный. — Бояна же будет твоей. — Взял он себя в руки. — Нам нужны её способности, так что смотри у меня! — Показал он сыну кулак, прекрасно зная его наклонности. Девушки, что уединялись с ним — жили не долго.

***

— Где ты достал деньги на этого мастодонта? — Осматривали мы мою покупку, пришвартованную к причальной мачте.

Огромный, более километра в длину дирижабль, завис в воздухе, сверкая на солнце полужесткой оболочкой белого цвета. Золотыми буквами на нём было выведено — «Лапоть», в честь домовёнка, что отдал жизнь за пассажиров. За хозяина, не замечали мы крепчающего мороза — любуясь хищным видом судна, вспоминая домового, его жертву.

Гондола же была куда скромней. Семьдесят метров в длину, сорок в ширину и тридцать в высоту. Но даже так, там спокойно умещалось порядка сотни, другой разумных. Небо и земля, по сравнению с шаром!

— Впечатляет, — открыл рот Лёха, из которого вырвались клубы пара. Всем не терпелось забраться внутрь и всё там осмотреть. Да и мне тоже. Только пригнали. Сам ещё не был внутри.

Спасибо Игорю — однокласснику, подсказавшему мне, где прикупить это чудо. Его родители работают на заводе братьев Петровых, так что он в курсе всего, связанного с воздухоплаванием. Кораблик мне достался за полцены.

— Продал кое — что... — Довольно мутно ответил я на вопрос о деньгах. — Ну, что? Поднимаемся? — Заняли мы места в лифте, моментально взвившись на триста метров вверх, прямо к входу в дирижабль. Повезло, что школа имела несколько таких посадочных площадок. Дома, боюсь, придётся спускаться и подниматься по канатам.

— Господин? — Отдал мне честь мелкий мальчишка, стоя у трапа. Сын капитана, как я знал. В его глазах застыл вопрос.

Дирижабль — это не воздушный шар. Пришлось нанять целую команду, по совету того же Игорька. Эти маги, были, выкинуты прошлым работодателем на улицу, не пожелав таранить вертолёт с людьми, по его прихоти. Не знаю, хорошие ли они специалисты, но за одно это — их стоило взять.

— Можно подняться на борт шкипер? — Серьёзно так я спросил, приложив руку к сердцу.

— Да господин. На борту без происшествий, — отворил он нам двери, пред этим проверив амулетом на предмет опасных и запрещенных вещей на борту. Мальчишка, мальчишкой, а дело знает.

— Шикарно, — осматривали мы каюту, за каютой. Палубы. Парни остались позади, вместе с механиком — обследуя машинное отделение, тогда как Алиса с Бояной любовались небольшой бальной залой, став крутиться там и вертеться перед зеркалами.

Я же, вместе с Журавушкой, которую пригласила Бояна пошел дальше.

— Так, — осмотрелся я по сторонам, определяя, где это мы. — А это кажется моя каюта. Посмотрим? — Подмигнул я девушке с мохнатыми ушками, открыв дверь. Зашёл. Она следом.

Прямо скажем — не ожидал! Не знаю, кто был прежним хозяином судна, но жён у него было не меньше двадцати. Все пространство комнаты занимала белая, под балдахином — кровать, сверкающая первозданной чистотой. Не удержался, плюхнулся на неё, примяв перину. Запахло розами. Надушена она что — ли?

— Мальчишка, — фыркнула Журавушка, поведя носом.

— Приляжешь? — Похлопал я рукой рядом с собой. Ничего такого не хотел, оно само получилось.

— Ах ты, поганец! — Разозлилась она, прыгнув на меня с грацией львицы, вжав в кровать и оседлав. Мы стали бороться и дурачиться. Пыхтеть. Я применил щекотку.

Не знаю, как так получилось, но уже я вжимал её в кровать, лёжа сверху, меж её ножек и взяв руки в замок над головой. Она ругнулась. Попыталась вывернуться, но только сильней прижалась ко мне, вспотев и оказавшись в полной моей власти. Осознав ситуацию — Журавушка мило покраснела. Отвела взгляд, отдышалась немного и сказала:

— Ну, хватит. Отпусти. — Попросила она шепотом, смотря прямо мне в глаза. Я был перевозбужден. Её ноги — чисто по-женски — обнимали меня за талию, я же лежал сверху, чувствуя каждый её вздох, горячее дыхание на шее и желание. Руки её я выпустил, но она не оттолкнула меня, а обняла. Как своего мужчину. Ждала, что будет дальше.

Похоже, не я один хотел большего, неохотно стал я ворочаться. Встал. Она следом, придержал я покачнувшуюся девушку за талию, приобняв. Слишком резко она вскочила. Голова закружилась, ещё тесней прижался я к ней, вдыхая её аромат. Она задрожала.

— Ты как? — Шепнул я малышке на ушко, случайно задев его губами, от чего она вздрогнула.

— Всё хорошо, — отстранилась она и вышла за дверь. Там уже выкрикивали наши имена. Потеряли, поправил я бельё на постели и вышел следом.

Ещё час мы гуляли по дирижаблю, заглядывая во все уголки, пока нам это не наскучило. Попрощались с командой и ушли.

Проводив девочек до их комнат, мы пошли к себе. Парни всё не могли угомониться, споря о целесообразности ставить человеческие двигатели на дирижабли.

— Да они выйдут из строя через год, два работы! Туфта это всё! — Категорично высказался Миша.

— И ничего не туфта! — Защищал продукцию людей Лёха. — У моего отца машина с японским двигателем! Тридцать лет драндулету, а он всё ездит! — Доказывал он.

— А ты что думаешь Андрюх? — Спросил меня Миша.

— Ну, думаю если над их продукцией подшаманить, заклясть — то может и выйдет что путное, — пожал я плечами.

— Возможно, — задумался Миша. Лёха же под шумок занял ванную, пока мы ворон считали. Пришлось идти в общую.

— Смотри, смотри — у него пресс, наконец, появился, а то ходил, понимаешь с животиком! Какой девушке нужен такой парень? Да? — Спрашивала свою подружку Гюрай — седьмая наложница султана.

Чёртовы живые изображения на стене, скосил я взгляд вниз. И, правда, кубики появились. Не зря старался, подымая всех на зарядку каждое утро и бег по пересечённой.

— Но он до сих пор рыжий! — Возмутилась Нурбану. Первая наложница.

— Султан не нужно быть красивым.— Мудро заметила Михришах, мать Сулеймана.

— Я всё равно не уверена в нем... Достоин ли? Чтит ли он предков? Помнит свою