— Извини, — покраснел я под её взглядом, тряся грязной ногой. Лёгкая ткань её платья ничего не скрывала. Сперва я принял её за русалку, но быстро исправился. Это берегиня — добрый водный дух, в образе женщины, что живёт на берегу реки. Цель всей её жизни — оберегать достойных сынов и дочерей рода. Достойных — значит живущих по законам предков.

— Пойдём, — поманила она меня за собой. — У моего костра согреешься, да ушицы отведаешь, — прошли мы с ней метров пятьдесят, выйдя к затерянной в этих лесах избушке, крытой соломой, подле которой и правда горел костёр с чугунком полным кипящей воды в нём. — Развесь сырое по деревьям, — махнула она рукой в сторону берёз. — Пока готовится всё и высохнет, — стала она освобождать садок от рыбы, присев на пенёк. Взяла нож и стала чистить её от чешуи.

Быстро скинув одежду и повесив её на провисшие под её весом ветки, я присоединился к ней, немного смущаясь своей наготы. В одних трусах сидел. Она это заметила и лукаво подмигнула, пройдясь взглядом по моему телу.

— Эх! — Горестно выдохнула она, проведя руками по-своему белому платью, обрисовав себя в мельчайших деталях. — Была бы я живой и тёплой, а не духом речным, ты бы так просто отсюда не ушел, — совсем засмущала она меня. — Всю ночь бы благодарил! — Подмигнула она мне.

Закончив с рыбой, мы порезали её в две руки, закинув в котелок. Берегиня принесла из дому лучок, перец горшком и различные травки, кои сама покидала в ушицу.

— А крапиву то зачем? — Узнал я один из ингредиентов её чудо — супа.

— Полезно и вкусно. — Ударила она меня деревянной ложкой по лбу. Наклонилась над ушицей, зачерпнув полную ложечку, пока я прикипел взглядом к её филейной части, подула на неё и попробовала. — Ммм. Вкусно, — обернулась она, поймав меня за разглядыванием. — Настоится пять минут, и будем кушать, — сходила она за скатертью. Мне в руки не дала. Сама расстелила и сервировала стол.

Чёрный хлебушек, сало, мёд и облепиховое варенье. Пирожки со щавелем.

— Подсоблю? — Помог ей донести пыхтящий самовар, залили мы кипятком иван — чай.

— Руки! — Показал я ей ладошки. — Чистые, — кивнула она, наполнив мою тарелку до краёв. — Хлеб да соль. Пити во здравие. — Пожелала она. Над тарелкой поднялся густой пар. Ух, как запахло! Весь мой зоопарк, что шел по пятам — выглянул из-за деревьев, сглотнув слюну. Слоник снова протрубил в хобот.

— Знаешь, почему они за тобой идут? — Присела рядом со мной берегиня, прижавшись боком. Тело покрылось мурашками.

— Нет.

— Слишком много в тебе силы. И не земной — магической, а духовной — первожрец, — чмокнула она меня в щёчку, рассмеявшись. Похоже, ей нравится, шутить надо мной, пролил я содержимое ложки на стол. — Звери Беловодья необычны, ты и сам это заметил, да?

— Ага, — удалось мне всё-таки отведать ухи, что словно нектар богов согрела меня изнутри. — Ёжики больно здесь разумные, — вновь зачерпнул я из тарелки.

— И не только они. — Посмотрела она на вышедших из тени животных. — Для продолжения потомства им нужна духовная сила, вот они и ищут её, где возможно. В Беловодье тебе отныне ничего не грозит. Ни один зверь тебя не тронет, будь он магический или обычный. Чего я не могу сказать о других...

— Почему же мы не заселили эти земли интересно? — Шкрябнул я ложкой о дно тарелки. И не заметил, как всё съел.

— Кто же вам позволит? — Хмыкнула она. — Беловодье принадлежит великанам — асилкам, что некогда помогали Сварогу строить мир. Горыне, Дубыне и Усыне. Последним, из своего рода. Тут живут и другие волоты, но таких огромных как трое братьев среди них нет.

— Волоты?

— Это род великанов, от которых произошли ваши богатыри. Они стараются не контактировать с другими расам. Живут в местных чащах, горах. Внешне от людей ничем не отличаются, если не считать рост. — Пододвинула она ко мне вазу полную варенья, с умилением наблюдая, как я ем.

— А почему асилков осталось лишь трое, раз они так сильны, что помогали Сварогу? — Жаждал я знаний.

— Они разгневали его, построив мир. Заскучали и стали кидаться горами, разрушая его творение, за что он и обратил их в камень. Мать Земля взмолилась, попросив пощадить трёх самых младших из их рода, и он согласился. Не тронул их, создав Беловодье, где они и живут — по сей день, охраняя выход в мир Нави. Вход бережет Яга, что наслала ураган на вашу экспедицию.

— Так это была она?! — Поднял я голос. Эта бабка виновата в смерти «Лаптя» и парней! Не прощу!

— Она, — положила берегиня свою ладошку поверх моей. Успокаивая. — Но не суди её. У неё были на то причины. Она не такая злая, как тебе кажется. Ты всё поймешь, со временем.

— Надеюсь, — вглядывался я в её карие глаза. Моё тело хотело большего, чем простые обнимашки.

— Ты весь перемазался, — покачала она головой и придвинулась ещё тесней, поцеловав меня в губы. Я чисто машинально её обнял, такую тёплую и нежную. — Рассветает, — подняла она голову к небу, прервав поцелуй. Её тело стало просвечивать. — Скоро я исчезну, чтобы вновь родиться, забыв сегодняшний день. Ты же зайди в мой дом. Там на лавке спит та, которую ты ищешь. Она напоролось на сук, поранившись. Рану я залечила. Отправляйся обратно и не ходи дальше. Нрав у великанов изменчив. Могут и раздавить. — Провела она ладошкой по моему лицу, окончательно растворившись в лучах солнца.

Животные тоже разошлись, отправившись в свои берлоги. Спать пора. Наелись моей силушки, довольные и счастливые идут. Пузики вон как выпирают!

— Журавушка? — Зашел я в избу, не разглядев, кто спит на скамейке. Там лежала львица, что приоткрыла один глаз и грозно зарычала. — Спокойно, только спокойно, — выставил я перед собой руки. — Это я. Андрей. Помнишь? — Пытался я достучаться до её разума.

Она уже приготовилась прыгнуть на меня, как в её глазах промелькнул проблеск узнавания. Она осмотрелась, уделив особое внимание перебинтованной лапке. Лизнула ту и стала превращаться, оказавшись передо мной совсем голой.

— Ой! — Закрыл я глаза, точнее хотел закрыть, но не смог. Интересно ведь!

— Отвернись дурак! — Прикрыла она срамные места руками. Ладошек не хватало,